Александр Белоткач - Наследники Лои

Хильда увидев брата в распахнутое окно, поставила разогревать большую сковороду, а Тим, подтер куском лепешки остатки соуса, и поблагодарив за завтрак, вышел на крыльцо. Здесь вернувшийся с рудника Вилли, раздевшись по пояс, с наслаждением смывал трудовой пот. Он был всего на год старше Тима, но выглядел уже настоящим мужчиной. Торс и руки его бугрились стальными мускулами. Тим и сам не был хиляком, но этот здоровяк, гнущий в руках железные прутья, словно те были сделаны из глины, играючи завязал бы в узел любого из его прежних знакомых.

— Привет Вилли! — поздоровался он.

— Здравствуй Тим! Как самочувствие? — пробасил, поливая себя прямо из большей кадки, крепыш — Вилли.

— Вроде порядок! Еще немного и буду бегать быстрее Хильды.

— Ну? Это хорошо. Уф-ф! А где мать?

— Не знаю. Скорее всего, на рынке еще.

На порог выскочила Хильда и подала брату большую кружку холодного квасу.

— Спасибо, родная! — прогудел довольно Вилли, окуная нос в ароматную пену. Он осушил в два глотка солидную емкость, и утирая свои роскошные усы, глянул на собеседника:

— Видал, какая у меня сестренка! У нас ее все любят!

Тим кивнул, соглашаясь, и дождавшись, когда Хильда скроется в доме, тихо проговорил:

— Она у вас особенная. — И поймав вопросительный взгляд Вилли, пояснил: — Мне кажется, Создатель взамен, ну…, наделил ее каким-то особым даром.

— Так я тебе об этом и говорю. У нас все ее любят. Хотя бывает поначалу, и ругают, и стороной обходят. Мы ведь почему из деревни уехали. Хильда родилась, отца уже не было. Мать на сносях была, когда его убили на приисках. Так наш пастор сказал, что эта малышка от лукавого. И что родилась она такой за грехи родителей. А какие грехи? Мать у меня честный человек. Да и отец, всю жизнь проработал старателем на реке. Там платили крохи, нам и так этого едва хватало, а вот, как его убили, есть стало совсем нечего. Да еще этот пастор. Он ведь постоянно натравливал на нас деревенских бездельников. Вот и пришлось перебираться суда к дяде. Его, правда, тоже уже нет. Погиб два года назад на шахте. Тут часто обрушение бывают. Много, помню, тогда семей без своих кормильцев осталось. Работы здесь хватает, а вот приезжают сюда только нелегалы да отбросы всякие. Весь поселок изгадили. Вчера снова старую Нану ограбили. Забрали все, даже посуду и ту унесли. Сейчас вот разбираемся. — Вилли заметно погрустнел, и глядя куда-то поверх слабо дымившей кухонной трубы, задумчиво произнес: — Как только Создатель терпит все это?

— Послушай Вилли, а для меня на руднике найдется работа? — спросил, тоже задумавшись о своем Тим.

— Найдется. Для всех найдется. Только примут тебя еще не скоро.

— Почему? Нога? Так она уже почти не болит. Думаю, через недельку ходить начну.

— Ну что ж, когда начнешь, тогда и поговорим.

Вилли отлично помнил, в каком состоянии находился этот парень еще совсем недавно. Почти две недели он провалялся без сознания, бредил, все время звал кого-то, кричал по ночам. А теперь, бледный и тощий, собрался на рудник. Да там его больше чем на день не хватит. Здоровые мужики, и те долго не выдерживают. Только говорить этому смелому малому, что он пока даже в подносчики не годится, не хотелось. Зачем зря обижать.

— Тим, я все забываю спросить, — решил он сменить тему, — Хильда показала где твой мешок?

— Нет. — Ответил растерянно юноша, который совершенно забыл о набившей ему столько синяков ноше.

— Ясно, не хочет, чтобы ты уходил. Нравишься ты ей. Только что тут говорить. Пойдем, покажу.

Они спустились в подвал, и на одной из полок Тим увидел свой мешок. Грязный, рваный, весь в каких-то потеках.

— Мать не велела его в дом вносить. Очень уж он грязный с виду. Вот я суда его и спрятал подальше от любопытных глаз. Ты не волнуйся, все в целости. Как мы тебя нашли, так там все и остается. Я даже внутрь не заглядывал. Не принято это у нас.

Тим, осторожно стащил с полки неожиданно тяжелый баул, едва не уронив его на пол.

— Пойдем на свет, я кое-чего покажу.

На улице, под большим навесом, Тим развязал мешок, и немного покопавшись в нем, принялся доставать банки с тушенкой. Глаза у наблюдающего за ним Вилли, расширились от удивления. Он прекрасно знал, что это за банки. На местном рынке, одна такая стоила целое состояние. Тим выложил перед изумленным парнем больше двадцати штук, затем, совершенно уже добив, извлек на свет несколько банок с яркими фруктовыми этикетками, и большую жестянку с сахаром. Но и этого ему показалось мало. Покопавшись еще немного, юноша достал маленький сверток, развернул его на лавке, и спросил:

— Вилли, такие монеты у вас в ходу?

На тряпице перед раскрывшим рот здоровяком, лежала целая горсть имперских монет, среди которых он сразу узнал серебряные реалы. Монеты такого номинала он видел лишь однажды, когда покойный дядя получил премию на всю свою бригаду в 120 человек. Вилли тогда был еще подростком. Впервые в жизни ему довелось подержать в руках целый реал. А тут их было не меньше сотни. И это означало, что найденный им в лесу охотник, самый настоящий миллионер.

Тим глядел в широко распахнутые глаза своего спасителя, и никак не мог понять, что так поразило парня. То ли это много, то ли это приняли за насмешку. Но вот, наконец, Вилли справился с удивлением, оглянулся по сторонам, и тихо произнес:

— Ты не говорил, что из богатой семьи. Таких денег здесь нет, наверное, и у мистера Кроусфилда, владельца шахты. Лучше спрячь это от глаз подальше. Иначе можно нарваться на серьезные неприятности.

Тим знал, что после первой войны правители победивших стран, договорились использовать во всем мире единую валюту. С тех пор денежные операции проводились в основном в кредитах. Но он не знал, что по тому же договору, страны могли использовать прежнюю валюту еще 50 лет. Тим так же совершенно не представлял себе соотношение старых и новых денег. В их городе серебро имперского образца давно уже вышло из оборота. Но в некоторых штатах, в том числе и здесь в Оклахоме, Старые монеты были гораздо выше новых всемирных денег. Курс, правда, сильно колебался от штата к штату, но, в общем, имперские реалы были в цене.

Все это Тим выяснил гораздо позже. Ну а в тот момент, ему пришлось послушно завязать узел с серебром, и запихнуть его в мешок. Однако он все же выловил несколько самых больших кругляшей, и насильно всучил их ошарашенному Вилли.

— Ты чего Тим! Не могу я взять такие деньжищи! — воскликнул здоровяк, глядя на протянутые монеты, — Я на руднике зарабатываю десять кредитов в день. И редко, когда за месяц набегает больше двухсот. Ты что не знаешь, сколько стоит здесь один реал?

— Вилли, я здесь впервые, и ваших порядков не знаю. Но если ты не возьмешь эти монеты, я на тебя обижусь!