Хью Дэвидсон - Властелин вампиров

Это был высокий и серьезный молодой человек лет тридцати. Он явно тревожился за Оливию и был немало разочарован, когда Вирджиния спустилась к нам и сообщила, что сестра приняла порошок доктора Дейла и заснула.

До ухода Вирджинии Ралтон мы вели беспорядочные и несколько нервные разговоры. Когда она пожелала нам спокойной ночи и вышла, Хармон сразу же обратился к доктору Дейлу с главным вопросом, не дававшим ему покоя.

— Доктор Хендерсон рассказал мне о своих подозрениях. Он был прав?

— Вы спрашиваете, связана ли болезнь Оливии с вампиризмом? — сказал Дейл. — Это так, и сегодня ночью мы собираемся начать борьбу с вампиром.

Хармон с неотрывным вниманием выслушал объяснения доктора Дейла.

— Так мы будем ждать там этого вампира? Что, если он не придет?

— Тогда мы будем сидеть в засаде завтра, и послезавтра, и каждую ночь, пока он не явится. Это наш лучший способ борьбы с вампиром.

Хармон покачал головой.

— Ужасная история. Но я с вами во всем, что поможет спасти Оливию от этой отвратительной мерзости.

Дейл посмотрел на часы.

— Думаю, нам лучше будет подняться в спальню Оливии, — сказал он. — Сейчас начало одиннадцатого. Мисс Вирджиния и большинство слуг, судя по всему, уже легли спать.

Доктор Дейл, с привезенным из Нью-Йорка черным чемоданчиком в руке, повел наш молчаливый маленький отряд вверх по лестнице. Мы погасили за собой свет, не считая нескольких ламп в холле, и почти весь первый этаж обширного дома погрузился в темноту.

Темно было и на втором этаже. Спальню Оливии Рал-тог, куда мы неслышно вошли, освещал лишь тусклый свет луны.

Доктор Дейл быстро огляделся. В северной и западной стенах имелись широкие французские окна, причем северное окно выходило на балкон. Кровать, на которой лежала в глубоком сне Оливия Ралтон, находилась в северо-западном углу, с изголовьем у западной стены; между нею и северным окном оставалось несколько метров свободного пространства.

Темнота сгущалась у южной и восточной стен, где не было окон. Доктор Дейл шепотом отдал приказания, и мы заняли свои места. Я стоял в юго-восточном углу, справа от меня доктор Дейл, слева — Джеймс Ралтон, Эдвард Хармон и доктор Хендерсон. Прежде чем опуститься на корточки в тени, доктор Дейл достал из чемоданчика два небольших креста. Один из них он, не говоря ни слова, протянул мне.

Затем Дейл шепотом велел нам не двигаться и не издавать ни звука до его сигнала. Мы затаились в темноте.

Началось наше странное бдение. За исключением освещенных лунным светом окон в северной и западной стенах, в комнате можно было разглядеть лишь неясное белое пятно — кровать, на которой спала Оливия Ралтон.

Темнота и тишина. Справа от меня смутно угадывался черный силуэт доктора Дейла, с левой стороны я едва различал размытые тени наших спутников. Порой скрипела чья-то обувь, подсказывая мне, что они нервно переступали с ноги на ногу. Я слышал рядом прерывистое дыхание Джеймса Ралтона. Так же тяжело дышали Хендерсон и Хармон. Где-то внизу часы медленными и долгими ударами пробили одиннадцать.

Мои мысли обратились к спавшей в постели девушке. Я думал об Оливии, ее матери и всем семействе Ралтонов. Эти люди стали жертвами внезапно появившегося зла. В темноте это зло, отнявшее жизнь Аллены Ралтон и терзавшее сейчас Оливию, обретало еще более мрачные, пугающие формы. Я вспомнил об опасениях доктор Дейла. Не говорил ли он мне, что как ни ужасен вампиризм, существует вампиризм гораздо ужасней?

Ралтон, опустившийся на пол у стены рядом со мной, чуть пошевелился, когда снизу донеслись двенадцать протяжных ударов часов. Затем в огромном доме вновь воцарилась тишина. И вдруг ее нарушил звук, заставивший всех нас, кроме доктора Дейла, предательски вздрогнуть и зашевелиться.

То был вой собаки — расколовший ночь, вибрирующий вой, полный злобы и страха. Две или три собаки мгновенно присоединились. Странно было слышать их пронзительный несмолкающий вой в этой комнате, где мы прятались у постели спящей девушки. Вой резко сменился отрывистым и все более яростным лаем.

— Собаки лают на кого-то… на что-то, — прошептал рядом Джеймс Ралтон.

Дейл быстрым шепотом приказал:

— Тише! Самое важное сейчас — молчание!

Лай собак достиг настоящего неистовства. Неожиданно, издав несколько панических взвизгиваний, они замолчали. Лай оборвался резко, словно от удара, и тем более глубокой показалась наступившая тишина.

Нам не пришлось долго ждать. На балконе за северным окном послышался негромкий звук. Мое сердце дрогнуло, когда я увидел, как на балконе проступила в лунных лучах смутно видимая фигура. Ралтон судорожно сжал мою руку, и я понял, что он и другие также ее увидели.

Фигура, одетая в белое, придвинулась ближе к окну и прижалась лицом к стеклу, разглядывая темную комнату, где мы прятались. Мы могли ясно видеть лицо в раме окна — и лицо это было женским. Оно отличалось бы зрелой красотой, не искажай его сейчас дьявольское выражение холодной жестокости. Правильные черты показались мне отдаленно знакомыми. Распущенные темные волосы женщины падали на плечи. Лицо ее выделялось на этом темном фоне мертвенно-бледным пятном.

В черных глазах, осматривавших комнату, словно горел багровый огонь. На белом как мел лице отливали ярко-красным чуть раздвинутые губы, открывавшие белые зубы. На женщине было лишь длинное белое одеяние. С невольной дрожью ужаса я узнал в нем погребальный саван. Она продолжала глядеть в комнату багровыми глазами, но нас, похоже, не замечала.

Я услышал задыхающийся шепот Джеймса Ралтона:

— Боже правый, это Аллена! Это моя жена!

— Аллена Ралтон — мать Оливии! — пробормотал ошеломленный доктор Хендерсон. — Но я сам видел, как она умерла! Она мертва!

— Тише! — прошептал доктор Дейл. — Бога ради, ни звука!

Я крепче сжал в руке крест. Все словно вертелось в сознании. Потусторонней ночной гостьей была мать спящей здесь девушки, мертвая Аллена Ралтон! Она, сама ставшая жертвой вампиризма, восстала из мертвых и пришла ночью к дочери!

Глаза Аллены Ралтон разглядели спящую на кровати девушку, и ее лицо загорелось нечестивой радостью. Улыбка злобной жестокости озарила ее черты, как будто за алебастровой маской лица вспыхнуло адское пламя. И с этой злорадной улыбкой на губах она потянулась к ручке.

Ручка щелкнула и дверь балкона распахнулась. Аллена Ралтон ступила на порог. Она была нам хорошо видна, и ее окутанная белым одеянием фигура казалась такой же осязаемой и реальной, как любой из нас.

Она скользнула от окна к изголовью кровати и, глядя на Оливию по-прежнему светившимися багровым огнем глазами, склонилась над девушкой.