Дэн Симмонс - Троя

— Верно, — подтвердил Астиг-Че.

— И вы посылаете здоровенный корабль на Землю выяснить, кто сотворил эти Дыры, терраформировал Марс и, возможно, создал богов.

— Да.

— И желаете, чтобы я полетел с вами.

— Да.

— Зачем? — спросил схолиаст. — Какую пользу я мог бы… — Тут он осекся и прикоснулся к тяжелому кругляшу на цепочке, упрятанному под туникой. — Понимаю. Квит-медальон.

— Именно, — произнес первичный интегратор.

— Парни, когда вы только явились, то брали у меня эту штуку на целых шесть дней. Уже и не чаял получить игрушку обратно. Я-то думал, вы наштамповали тысячи копий.

— Если бы мы сумели получить хотя бы дюжину… полдюжины… да что там — одну копию, — простонал генерал Бех бин Адее, — война с богами уже завершилась бы, а склоны Олимпа были бы заняты нашими силами.

— Дело в том, что выполнить дубликат невозможно, — пропищал Чо Ли.

— Почему? — Голова несчастного Хокенберри трещала по швам.

— Квит-медальон подогнан под ваше тело и разум, — промолвил Астиг-Че сладкозвучным голосом Джеймса Мэйсона. — Или ваше тело и разум… подогнаны… для работы с медальоном.

Любитель Гомера пошевелил мозгами. Затем еще раз потрогал медальон и покачал головой.

— Нестыковочка получается. Видите ли, эта вещица — не серийного производства и не предназначалась для схолиастов. Нам полагалось являться в условленные места, и боги сами квитировали своих слуг на Олимп. Что-то вроде «Подхвати меня лучом, Скотти», [42] «Подхвати меня лучом, Скотти» («Beam me up, Scotty») — распространенная версия фразы из телесериала «Стар трек», на самом деле звучавшей: «Подхватите нас лучом, мистер Скотт». если вы понимаете, о чем я. Хотя вряд ли…

— Мы вас отлично понимаем, — произнесла коробочка-трансформер на серебристых паучьих лапках не толще миллиметра. — Обожаю это кино. Особенно первые серии. Я записал их все… и сильно подозреваю, что между капитаном Керком и мистером Споком существовала тайная физически-романтическая связь.

Хокенберри хотел ответить, потом запнулся.

— Погодите, — выдавил он наконец. — Афродита вручила мне медальон, чтобы я шпионил за Афиной и убил ее. Но ведь прежде я девять лет работал на Музу и шастал туда-сюда с божеской помощью. Как же они могли «подогнать» мое тело под медальон, когда никому…

Ученый остановился. Головную боль понемногу вытесняла тошнота. Может, что-то с воздухом?

— Вы с самого начала были… реконструированы… для работы с ним, — проговорил Астиг-Че. — Точно так же, как боги были запрограммированы квитироваться по собственной воле. Мы в этом абсолютно уверены. Вероятно, ответ на вопрос «почему» находится на Земле. Или же на одном из сотен тысяч орбитальных устройств и городов, построенных постлюдьми.

Хокенберри откинулся на спинку стула. Кстати, ему достался единственный стул со спинкой. Все-таки моравеки — на удивление внимательные существа.

— Вот почему вы берете меня в полет. Чтоб я мог сразу квитнуться, если что-то пойдет не так. Для вас я вроде сигнального буя, которые в мое время имелись на каждой подводной ядерной лодке. Когда приспичивало, их выбрасывали на поверхность.

— Верно, — согласился первичный интегратор. — Именно поэтому вы и приглашены в путешествие.

Ученый моргнул.

— Что ж, хотя бы честно… Этого у вас не отнимешь. Так какие же цели стоят перед членами экспедиции?

— Цель первая — разыскать источник квантовой энергии, — пропел Чо Ли. — И по возможности отключить. Иначе Солнечной системе грозят серьезные неприятности.

— Цель вторая — установить контакт с любыми уцелевшими представителями человечества или постчеловечества на планете и на ее орбите, дабы выяснить у них мотивы, стоящие за взаимоотношениями Олимпа и Трои, — отчеканил маслянисто-серый ганимедянин Сума Четвертый, — а также за опасными квантовыми забавами.

— Цель третья — картографировать существующие и любые сокрытые квантовые туннели — Брано-Дыры — и проверить их на возможность использования для межпланетных или межзвездных путешествий, — сказал Ретроград Синопессен.

— Цель четвертая — найти чужаков, которые четырнадцать веков назад вторглись в нашу Солнечную систему, реальных богов за спинами наших карликов-олимпийцев, и призвать их к благоразумию, — изрек генерал Бех бин Адее, — а если уговоры не подействуют — уничтожить.

— Цель пятая, — негромко, по-британски растягивая слова, произнес Астиг-Че, — возвратить на Марс всю команду до единого моравека и человека… живыми и способными функционировать.

— Наконец хоть что-то в моем вкусе, — пробормотал Хокенберри.

Сердце его громко стучало, а голову терзала такая отчаянная мигрень, которой схолиаст не помнил со дней аспирантуры — самой тяжкой полосы своей прошлой жизни. Мужчина встал.

Моравеки сразу же поднялись.

— Сколько у меня времени на размышления? — спросил ученый. — Если собираетесь лететь через час, то я не с вами. Надо все хорошенько обмозговать.

— На подготовку и оснащение судна уйдет еще двое суток, — успокоил его первичный интегратор. — Желаете подождать здесь? Мы оборудовали для вас удобное место в тихом уголке…

— Я хочу обратно в Трою, — прервал его схолиаст. — Там лучше думается.

— Мы подготовим шершень к немедленной отправке, — ответил первичный интегратор. — Только боюсь, на Илионских долинах сейчас не очень спокойно, судя по данным, которые поступают по мониторам.

— Ну вот, так всегда, — протянул мужчина. — Стоит отлучиться на пару часов, пропустишь самое интересное.

— Пожалуй, события на Олимпе и в Трое увлекут вас настолько, что улететь будет сложно, доктор Хокенберри, — вставил Ретроград Синопессен. — Я пойму, если страсть схолиаста к наблюдениям заставит вас остаться.

Ученый вздохнул и покачал больной головой.

— Что бы они там ни нагородили, гомеровский эпос давно загремел ко всем чертям. Я сегодня так же беспомощен, как и бедняжка Кассандра.

Через выгнутую стену синего пузыря влетел шершень, завис над собеседниками и, беззвучно опустившись, откинул трап. В проеме стоял Манмут.

Церемонно кивнув делегации моравеков, схолиаст зашагал прочь, обронив на прощание:

— За эти двое суток дам вам знать о своем решении.

— Доктор Хокенберри, — окликнул вопросительный голос Джеймса Мэйсона.

Схолиаст обернулся.

— Мы думаем взять в экспедицию одного грека или троянца, — промолвил Астиг-Че. — И были бы очень признательны за совет.

— Зачем? — удивился мужчина. — В смысле, они же из Бронзового века. Для чего вам тот, кто жил и умер за шесть тысяч лет до земной эпохи, куда вы направляетесь?

— Имеются причины, — уклончиво ответил первичный интегратор. — И все-таки чье имя первым приходит в голову?