Дэн Симмонс - Троя

— Ой, погоди минутку… — Манмут прервался. — Я тут немного увеличил картинку. Оказывается, в Старом Городе кипит бурная жизнь.

— Это люди?

— Нет…

— Безголовые горбатые полуорганические роботы?

— Да нет же , — отозвался маленький европеец по личному лучу. — Может, позволишь мне самому закончить?

— Извини.

— Там целыми тысячами кишат существа, похожие на амфибий, с когтистыми перепончатыми лапами. Одно такое создание ты уже окрестил Калибаном из шекспировской «Бури».

— Чем они заняты? — полюбопытствовал иониец.

— В основном толкутся без дела , — ответил капитан подлодки. — Нет, подожди, у Яффских ворот на улице Давида я вижу трупы… А вот еще — на дороге Эль Вад у площади Стены Плача…

— Трупы людей? — перебил его Орфу.

— Нет, безголовых горбатых полуорганических роботов. Здорово их порвали на части. А многих, кажется, еще и выпотрошили.

— Чудовища-калибаны полакомились? — осведомился гигантский краб.

— Понятия не имею.

— Пролетаем над голубым лучом, — известил по каналу общей связи Сума Четвертый. — Всем пристегнуться крепче, я попробую опустить туда некоторые из наших выдвижных сенсоров.

— По-твоему, это разумный шаг? — спросил Манмут у своего друга.

— Не более, чем вся наша экспедиция, дружище. Будь на борту хотя бы один маггид…

— Хоть один… что?

— Маггид , — передал Орфу с Ио. — В стародавние времена, задолго до Рубикона и войн Халифата, когда люди ходили в медвежьих мехах и футболках, древние евреи считали, что у каждого мудрого человека есть свой маггид — нечто вроде духовного наставника из иного мира.

— А может, мы и есть маггиды , — предположил европеец. — Раз уж явились из иного мира.

— Верно , — поддакнул собеседник. — Но мы не такие мудрые. Манмут, я еще не рассказывал тебе, что я гностик?

— Повтори по буквам , — попросил капитан подлодки.

Орфу повторил.

— А что это за фигня? — полюбопытствовал европеец.

Совсем недавно он получил несколько откровений о старом друге (включая и то, что иониец является знатоком не только Пруста, но еще Джеймса Джойса и прочих авторов Потерянной Эпохи) и не был уверен, готов ли выслушать новое.

— Не важно, кто такой гностик , — передал Орфу. — Но за сто лет до того, как венецианская инквизиция спалила Джордано Бруно на костре, в Мантуе был сожжен маг-суфий по имени Соломон Молхо. [99] Соломон Молхо (ок. 1500–1532) — еврейский мистик и мессианский пророк, родился в Португалии. В 1529-м опубликовал собрание своих проповедей (Сефер Ха-Мефоар), произнесенных в Палестине. В них Молхо объявил о наступлении мессианского царства в 1540-м. Молхо был арестован, предан в руки инквизиции и сожжен на костре в Мантуе или Болонье в 1532-м. Так вот он учил, что во времена перемен дракон будет уничтожен без помощи оружия, а на земле и в небесах все преобразится.

— Какой маг? Какой дракон? — вслух выпалил Манмут.

— Что? — переспросил Сума Четвертый из капитанского кубрика.

— Не понял, — откликнулся центурион-лидер Меп Эхуу со своего откидного сиденья в транспортном модуле.

— Прошу повторить. — Голос Астига-Че с британским акцентом, донесшийся с «Королевы Мэб», напомнил Манмуту, что на судне прослушивались не только официальные сообщения, но и общая болтовня.

Оставалось лишь горячо надеяться, что личные лучи были все-таки в неприкосновенности.

— Ладно, отложим , — передал маленький европеец. — В следующий раз поговорим о драконе, магах и прочем .

А по общей связи сказал:

— Простите… ничего такого… нечаянно подумал вслух.

— Прошу соблюдать радиодисциплину! — одернул его Сума Четвертый.

— Есть… э-э-э… сэр, — произнес Манмут.

В глубоком трюме Орфу громыхнул инфразвуком.

Строительный челнок с Одиссеем медленно приближался к залитому сиянием городу из стекла, опоясавшему астероид. Судя по показаниям датчиков, небесное тело грубо напоминало картофелину двадцати километров в длину и примерно одиннадцати в диаметре. Каждый квадратный метр его железно-никелевой поверхности был занят прозрачным городом. Пузыри и башни, возведенные из стали, стекла и углепласта, возвышались самое большее на полкилометра. Поступавшие данные подтверждали: внутри блистающих сооружений искусственно создавалось нормальное для Земли давление, воздух представлял собой привычную для обитателей голубой планеты смесь из кислорода, азота и углекислоты (о чем свидетельствовали пробы газа, который неизбежно улетучивался сквозь стекло), и внутренняя температура вполне подходила для человека, жившего у берегов Средиземного моря до климатических перемен Потерянной Эпохи… к примеру, для Одиссея.

А в тысяче километров оттуда, на мостике «Королевы Мэб», моравеки команды наблюдали с помощью датчиков и экранов, как сияющий астероидный город выбросил невидимое силовое щупальце, которое схватило челнок и утащило его в дыру шлюза, открытую на вершине самой высокой стеклянной башни.

— Отключить автопилот и реактивные двигатели, — приказал Чо Ли.

Ретроград Синопессен проверил биотелеметрические данные Одиссея и сообщил:

— Наш друг-человек хорошо себя чувствует. Он возбужден, выглядывает в окошко… Пульс немного учащен, уровень адреналина повышен… Однако в целом состояние здоровья нормальное.

Над консолями и навигационным столом замерцали голографические изображения: щупальце втянуло челнок в темный проем переходного шлюза, и стеклянная дверь затворилась. Датчики судна засекли разницу силовых полей, которая и прижала его «книзу», заменив гравитацию в ноль целых шестьдесят восемь сотых земной. После этого просторный тамбур заполнился воздухом, столь же пригодным для дыхания, как и воздух Илиона.

— Радио-, мазерные и квантовые телеметрические сигналы поступают исправно, — доложил Чо Ли. — Стекло их не блокирует.

— Он еще не в городе, — проворчал генерал Бех бин Адее. — Это всего лишь тамбур. Посмотрим, не отрежет ли голос любую связь, как только Одиссей окажется внутри.

На «Королеве Мэб» и в космошлюпке за полсотни тысяч километров от корабля моравеки продолжали наблюдать через камеры, вживленные в кожу ахейца, как тот выбирается из тесного челнока, потягивается и шагает к ярко освещенной внутренней двери. Вопреки самым бурным протестам пришельцев, даже надев на себя мягкий скафандр, бородач наотрез отказался лететь без круглого щита и короткого меча и теперь шел навстречу опасности во всеоружии.

— Кому-нибудь нужно подробнее изучить Иерусалим или синий луч? — осведомился Сума Четвертый по общей линии. — А то я поворачиваю на Европу.