Игорь Шилов - Фальшивый наследник (СИ)

Десять человек крепыш мимоходом пристроил минут за двадцать, успев в волю на баловаться над особо рьяными претендентами на титул. Кому то он невзначай сел задним местом на физиономию, кого то зажал у себя между ног, а самого наглого и вовсе заставил землицы покушать, чтобы в следующий раз не воображал из себя непонятно чего. Когда пришла моя очередь выходить на песчаный ковёр, я был уверен, что со мной подобные номера точно не пройдут. Мой зоркий глаз, за незаметно пробежавшие минуты, успел выцарапать из мешанины приёмов одну характерную закономерность, которой громила пользовался при каждом удобном случае, вот на неё то я и собирался "поддаться". Скорчив на лице угрюмую гримасу я, обмякшим телом показывая, как сильно напуган предстоящим визитом к "доктору", медленно выдвинулся на встречу неизбежному, надеясь перехитрить его и в этот раз. Но фортуна, накрывшая меня своей благосклонностью во время бросания в неподвижную цель металлических предметов, возможно и справедливо, решила, что на сегодня подарков хватит. Место чемпиона чемпионов, на схватку со мной, она позволила занять пожелавшему продолжить издеваться над наглым новобранцем, сопливому мечнику, на поверку оказавшемуся умелым и безжалостным бойцом в своём, широко распространённом в этих краях, виде военного искусства. Разбираться со свалившимся на меня жутким сплетением, состоявшим из желаний, возможностей, гнусных черт характера, идущего мне на встречу человека и коварного равнодушия злодейки судьбы, времени не было. Также, как и придумывать долгосрочную линию поведения в поединке, способную избавить мой организм от новых страданий и унижений, нависших над ним в виде пренебрежительной ухмылки бравого воина. Я решил идти напролом, не задумываясь о последствиях своего предстоящего поступка.

Встав перед противником в позу орла, облокотившись руками на согнутые в коленях ноги, я старался не смотреть ему в глаза, ожидая, когда и он выполнит положенный в данном виде соревнований ритуал. Соперник, наверняка упиваясь последними секундами, оставшимися до моего окончательного унижения в глазах всех здесь присутствовавших, не торопился с началом событий. Он неторопливо подошёл ко мне на требуемое расстояние, демонстративно размял оголённые по локоть руки, похрустел мощной шеей и лишь после этого, по очереди вдавив в песок тонкие подошвы своих сандалий, приступил к изображению из себя гордой птицы. Всё это время я упорно не смотрел в глаза соперника, предусмотрительно пряча от него неимоверное желание разорвать это ненавистное тело в клочья и готовность совершить опрометчивый поступок независимо от ожидающих меня последствий. Но, как только он коснулся ладонями своих костлявых коленей, я выстрел по нему глазами, одновременно с этим молниеносно срываясь с насиженного места и на ходу вкладывая все оставшиеся силы в удар, громадной пулей летящий в его пухлые, слюнявые губы.

Глава 14

Мои обычные, мало чем примечательные, плечи вынесли на себе уже тридцать четыре дня этого круглосуточного ада, не идущего ни в какое сравнение с моей предыдущей службой, в войсках специального назначения. Сегодня бы я сам попросил, чтобы мне нанесли на плечо татуировку в виде двух скрещенных мечей, взамен летучей мыши, так как за право их носить на своём теле, приходится пот проливать вёдрами. Но делать мне её уже давно никто не собирается. Все заинтересованные лица свыклись с мыслью о том, что начало моему воспитанию, как воина, положила другая школа, возможно, менее авторитетная, но также, как и эта имеющая право на первенство. За прошедшее время и я расстался со многими иллюзиями, так что удивляться такому повороту событий не стоит. Не прошло и недели, как я и думать перестал о побеге, наглядно убедившись в том, что бежать отсюда мне не имеет никакого смысла. Всё равно поймают и накажут таким жестоким образом, что перестанешь не только о таких глупостях думать, но и вообще лишишься каких либо самостоятельных мыслей в голове. Всего на два дня опередили меня три отчаявшихся "подрывника", сделав ноги из этого славного училища на пятые сутки пребывания в нём, избавив тем самым незнакомого человека от опрометчивого поступка. И чем их побег закончился? Да всё тем же, что и у всех остальных. Ужасными побоями, десятью голодными сутками сидения в глубокой, тёмной яме и переводом в подразделение, занимающееся обслуживанием нормальных курсантов.

Много чего за этот месяц поменялось в моём характере. Изменились представления о воинской службе и методах подготовке к ней. Небезосновательно упал ранее казавшийся незыблемым авторитет спецназа, конечно только в той его части, что касается солдат срочников. До невиданных высот возросло желание беспрекословно подчинятся командному составу и во чтобы то ни стало стать маленьким, но незаменимым зубчиком в квадратной шестерёнке, ковавшейся из необтёсанных рабов местными умельцами, прямо у меня на глазах. Даже походка у меня, и та стала другой, точно так же, как и весь внешний облик. Ежедневное бритьё лица и головы, обыкновенным ножом, и без мыла за пять минут, больше не кажется мне чем то неосуществимым. Четыре часа сна в сутки, сейчас я считаю непозволительной роскошью. Спарринги в темноте, держу за обычное дело, а бесконечные пробежки, за сутки, набиравшие в сумме километров сорок, короткой прогулкой на свежем воздухе, как и трёхразовое питание, способное не оставить голодным африканского слона, для меня всё та же, обычная норма, давно требующая пересмотра в сторону увеличения. Языковой барьер, ещё месяц, назад мешавший общаться со всеми остальными на равных и тот был преодолён мной в течении первой недели учёбы, с невиданной лёгкостью. Сейчас никто из знакомых и не задумывается над тем, что мы друг друга когда то не понимали. Тех пятидесяти слов, что необходимо было всем нам выучить за первые дни, вполне хватает для понимания и выполнения команд руководства, разговоров по душам, в короткие минуты отдыха и для редких споров по текущему моменту, на уровне среднестатистического солдата. Всё реже возникающее желание немедленно вернуться домой, я тоже уже способен заглушить двумя, тремя словами интернационального языка, понятного всем людям, связавшим свою судьбу с здешними вооружёнными силами.

Нынешний день для всего нашего призыва особенный. В это пасмурное утро нам предстоит, на глазах у очень высокого начальства, отчитаться о достигнутых успехах, после чего с каждым из нас обязательно произойдут какие то метаморфозы, пока мало кому из двух сот с лишним человек, проживающих в самом дальнем лагере, понятные. Группировка мечников, среди сборища новобранцев последнего привоза, самая многочисленная, но это совсем не означает, что она одна из худших. Наиболее отстойным местом здесь считается взвод, принявший на себя обязательства в короткие сроки обучиться владению копьём, туда зачисляют мало способных, провинившихся и людей с повышенной агрессией, к моему большому удивлению, составляющих очень большой процент в нашем лагере. Не каждый в состоянии выдержать то моральное и физическое напряжение, с которым нам пришлось столкнуться с первых же дней учёбы, вот курсанты и срываются, в надежде покинуть территорию школы в самых первых рядах. Копейщики, это мясо войны, а его, как известно, много надо. Вот их и продают заезжим покупателям чуть ли не ежедневно. Наших психов тоже уже начали пристраивать, ровно три дня тому назад, когда был завершён их базовый курс обучения. Дольше всех заниматься в центре подготовки придётся лучникам. Сколько конкретно, об этом мало кто из нас узнает. Народ на пальцах показывает, что самые талантливые могут тут и на целый год задержаться, чтобы потом быть проданными, как бриллиант в пару каратов. Ну а мы, люди, рубящие воздух налево и на право, относимся к той категории военнослужащих, которые всем нужны и всегда востребованы, но выставлять нас на продажу начинают не раньше, чем через два месяца тренировок, об этом в школе все знают, даже такие салаги, как мы.