Оксана Демченко - НЗ. набор землянина [Litres, СИ]

– Нас учат быть неотличимыми от обычных, – шепнул Саид. – Больно учат. Первые десять дней жизни меня взрывало изнутри черепа каждый раз, если я молчал, когда надо выражать вслух что-то. Привык быстро.

Я мысленно пожалела снова: нет у меня «калаша». Хреново. Сейчас бы шлеп – и уродом меньше. Беднягу просто дрессировали. Его человеком и не считали, вот и вся игра в гейш… заменимых. Интересно, зачем их кутают в ткань до глаз?

– Мы должны всегда ощущать общность прайда и отделенность от внешнего, – сообщил Саид, подумал и стащил с головы ткань. – Хорошо. Не душно. И ты не наказываешь.

– На шею сядет, – предрек Игль, не оборачиваясь.

– Завидуешь?

Он промолчал, заложил крутой вираж и прибавил скорость, нас вдавило в кресла, Саид засмеялся, похожий на лодку транспорт чиркнул бортом по воде и взметнул длинную радужную волну, нас же накрывшую. Промокли до нитки. И это было здорово. Вообще дурачиться и замечать прелесть окружающего особенно сладко, если до того тебя убивали. Вкус к жизни прибивают кулаками на печень, ага…

Саид еще немного подумал и стащил длинную накидку, мокрую и, наверняка, ужасно неудобную. Остался в рубахе и широких штанах типа шаровар. Тощий он, совсем пацан, недоросль. В длину вытянулся, одного роста с Гюль, а вот округлостей пока нет, и мне куда комфортнее считать его парнем, а не чем-то среднеродным. Хотя… Косички эти дурацкие. Гюль шли, ему – ни капельки. Впрочем, не мне решать.

– Их бы под корень, – закивал телепат.

– Невежливо всегда отвечать на молчание, надо делить мысли на поток общего толка, каналы средней приватности и тонкий интим, – назидательно велел Игль. – Нижние порядки брать неэтично. Учись видеть… поверхность, там есть нечто вроде отражения, как в воде. Смотри на отражение и не лезь в глубину. Понял?

– Да, я вроде… считал, как надо.

– С меня? – ужаснулся сун тэй.

– С тебя трудно. Там пленки и засветка. Если, конечно, очень постараться, наверное, в спокойном настроении я могу пробить до дна.

– Поговори с Гюль, – почти жалобно попросил меня Игль. – Это надо заканчивать. Ты сама только что подумала: что остается от личности, если ей негде укрыться? Чудо, что Гюль не урод психически и морально.

– Она смогла приспособиться через тонкое чтение искусства. Жила в картинах, пырских браслетах и музыке. Эфирное создание.

– Эфирное? Ну-ну. Саид, как ты отделал тех плохих дядей?

– Взял, – Саид посмотрел на свои узкие ладони с длинными изящными пальцами, – и стал долбить об стенку, пока не ушел отклик сознания.

– Именно, – злорадно кивнул Игль, он врубил автопилот и, наконец, обернулся к нам. – Сима, он вообще не умеет драться. Но реакция чудовищная. И долбил он так… эфирно, что у одного челюсть из затылка торчала, когда прибыли габариты. – Сун тэй посмотрел на Саида почти отечески, – а прибыли они очень скоро, потому что вибрация коридора превышала все нормы и погрешности.

– Хороший мальчик, – похвалила я Саида.

Игль заржал в голос – первый раз вижу, чтобы он открыто выражал эмоции без попытки их пригасить. Развеселился. Осознал с запозданием, что я в смысле дуростей заразна. И сразу надел улучшенную версию маски покоя. Тоже меня читает, зараза. У меня в мозгу и выловил: мол, слишком ты приоткрылся, сун тэй, на человека стал похож, это опасно. А вдруг завтра меня же надо будет пырнуть или пугнуть? Саид захлопал ресницами, настороженно изучая милого юношу Игля и заново его оценивая. Игль сделал морду попроще. Снова не справился: или позволил себе быть человеком, или счел, что так удобнее со мной работать – но подмигнул Саиду и улыбнулся мне.

– Сима, объясни мне, лично мне, без всякого учета моей принадлежности к корпусу: почему ты успешно игнорируешь то, что тебя читают? Обычно люди опасаются телепатов. Презирают и даже ненавидят. Руки моют после рукопожатия, я и такое встречал. Резко замыкаются, начинают складывать циферки в уме или вспоминать песенки. Но ты даже и не пытаешься.

– У меня интеллект тридцать один, – старательно представляя свои глаза честными до прозрачности, сообщила я.

– О, эту сказку мы все знаем. Невербуема ввиду отсутствия ментального потенциала, – хихикнул Игль. – Есть разница между оцифрованным параметром и умением использовать потенциал. Второе и создает атипичность, примерно так я думал. Но с тобой все сложнее. Ты словно живешь в ином измерении, плоском! Там наглядно видна абсолютная правда и вдобавок ярко светит настоящая справедливость. Конечно, у нас вполне взрослый мир, мы давно выбрались из-за силового барьера и научились решать масштабные проблемы мирно, не упиваться ленью и не сходить с ума от спокойной жизни. Ты по идее младше и, прости, примитивнее.

– Это просто. Вообще все в мире просто, – сообщила я глубокомысленно. – За одного битого дают двух небитых по самому невыгодному курсу обмена. Я битая, Игль. Мне делали больно. По-разному. Можно было начать мстить, это выбор. Можно было начать пить – это тоже интересный способ выживания. Можно плюнуть на всех и переть напролом. Можно хрен еще знает что и как. Ели делать вид, что все люди не такие и им не больно. А я знаю: всем больно. Поэтому одних мне жаль, а другим надо дать в тыкву. Все.

– Но как разделить эти категории?

Саид и Игль уставились на меня, как будто я круче Сплетника Зу и прямо сейчас открою им тайну вселенной, а заодно дам ключ от той квартиры, где еще со времен дикости рас лежат деньги. С процентами. Блин, ну они что – не читают?

– Иногда ты говоришь быстрее, чем думаешь, – шёпотом подсказал Саид. – И говоришь ты в одну сторону, а думаешь в другую… С тобой интересно проговаривать мысли вслух. Вроде у них цвет и вес уточняются.

– Ладно, бубню вслух, а заодно думаю: атипичная я. В сказках у нас есть Иван-дурак: все живут себе, пряники хряпают и баб тискают, царя-батюшку травят. А он такой атипичный, что пешком прет в тридевятое царство за яблочками. На кой? Всю жизнь не понимала, а вот, – я обвела руками несколько излишне загнутый улыбкой местный горизонт, – тридесятое, блин, царство и я, Сима-дура. Высокий статус. Горжусь. Объяснить не могу. Вернуться к норме – не хочу. Кстати, Альг мне намекал, что я энергичная неудачница. Я обиделась, а он просто не хотел говорить слово «дура». Тогда я не поняла бы смысла, который сейчас вроде бы вижу.

– На месте, – азартно хлопнул в ладоши Игль и обернулся к управлению.

Транспорт плавно замедлился и пошел на снижение, к самой воде. Снизу всплыло к поверхности огромное нечто, блеснуло неживым глянцем борта, прорезая волну. Космический катер – скорее всего «Стрела», одолженная мною Иглю для полета – был малой рыбкой-прилипалой на боку огромной поверхности, все выше выпирающей из синего-синего моря. «Наши» в понимании Игля ребята прибыли со своей хавкой и своей же жилплощадью. Может, и антирадар прихватили, чтобы никто их не штрафовал за превышение борзости. Влезли ведь в чужую область универсума, и без приглашения.