Анджей Пилипюк - ФАНТАСТИКА И ФЭНТЕЗИ ПОЛЬСКИХ АВТОРОВ - ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Три борца с террористами перескочили ограду с тыла. Они пробежали всего лишь несколько шагов, как вдруг земля под ними провалилась. Трест ломающихся веток заглушил тихие чавкания заостренных кольев.

Двое других с металлическим тараном направилось к передней двери. Еще пара припала к стене по обеим сторонам крыльца. Таран громко зазвенел, отскакивая от брони. Звон раздался еще три-четыре раза. После этого прозвучало несколько выстрелов.

Дым развеялся, открыв неподвижные тела на ухоженном газоне.

— Курва, ведь спросить же вы могли! — крикнул Вишневский.

— А пан тут уже не командует, — пояснил ему черный. Первый выстрел в плечо отбросил его от фонарного столба, через четверть секунды второй размазал его мозги по асфальту. Каска покатилась по асфальту, грохоча застежками.

— Пан тоже… — сказал Вишневский, прижимаясь к земле.

А через секунду взорвалась первая полицейская машина.

Ведение хозяйственно-предпринимательской деятельности в этой больной стране переросло меня. На

ежемесячные проверки из очередных органов не хватало никаких сил. Не помогали взятки, не помогло

привлечение второго бухгалтера и замена юрисконсульта. Государство желало от меня все больше денег и

забот. Главной, как раз была забота: мне следовало заботиться о том, чтобы обихаживать чиновников

Системы. Очередные бланки, которые я должен был лично доставлять и визировать собственной подписью.

Пояснения, которые я обязан был давать, и очереди, в которых был обязан выстаивать. Если бы я желал

читать все то, что подписываю, и знать параграфы, на которые мне приказывали ссылаться, не хватило бы

никакой жизни.

Снаряды из пушечки, которую полицейские называли базукой, разрывались на дверях, не причиняя тем никакого вреда, разве что окружающие окна сделались матовыми. Когда погибла очередная пара борцов с террором, остальные отступили за ближайшие дома.

Прошел двадцатый час осады. Более сотни жителей окружающих зданий были эвакуированы. За беспрецедентной ситуацией с безопасного расстояния следили несколько машин телевизионщиков.

— Похоже, у мужика имеется собственный колодец и электрогенератор, — сказал безымянный полицейский. — Во всем этом бардаке оросительные установки на газонах продолжают работать.

Понятное дело, каждый нарушает закон, чтобы иметь возможность функционировать, или даже неумышленно

— не поспевая за лавиной новых, никак не связанных друг с другом предписаний. Человек, который бы

попробовал жить в соответствии со всеми параграфами, очень скоро оказался бы в доме без дверных ручек.

Благодаря этому, на каждого имеется крючок. Каждый является потенциальной жертвой системы.

— Не могли бы вы сказать, каковы требования пана Вроньского? — спросила журналистка информационного канала. Пресс-атташе Столичного Управления в немодной кожаной куртке глядел куда-то в сторону.

— У убийцы, забаррикадировавшегося в собственном доме, — медленно ответил он. — никаких требований нет. Скорее всего, он психически болен.

— Но наши источники говорят о чем-то совершенно ином. Якобы, охрана судебного исполнителя первой применила оружие.

— Ваши источники недостоверны.

— И, вроде бы, пан Вроньский желает только того, чтобы его оставили в покое. Это правда?

— Проше пани… каждый преступник желает, чтобы полиция прекратила его преследовать.

— А в чем его обвиняют?

— Он будет обвинен в многократных убийствах.

— В нашу редакцию поступило письмо, которое пан Вроньский написал три недели назад. Уже тогда он утверждал, что он желает лишь того, чтобы государственные служащие перестали его преследовать.

— Передайте это письмо в прокуратуру. Это доказательный материал по делу.

То было последнее дело, с которым мне хотелось закончить. Я пошел в учреждение в назначенное время. Очередь состояла исключительно из людей с повестками на назначенное время. Стиснув зубы, я простоял там два часа, пока чиновница не собралась и извиняющимся тоном не сообщила, что ее рабочее время закончилось. И я на нее вовсе даже не злился. Ей платят гроши, так что она работает, как работает.

Я порвал повестку и пообещал себе, что с этого времени прекращаю обхаживать государственную администрацию. Чиновник обязан служить гражданину, а не валиться на спинку, заставляя почесывать себе животик. Буду их игнорировать.

К полуночи прилетел военный вертолет. Грохоча и заставляя деревья качаться, он завис над домом. Две черные фигуры начали сползать по тросам. Одна, а через секунду и вторая сорвались и упали на крышу со слишком большой высоты. На брюхе вертолета заплясали золотистые искры. Из кабины повалил черный дым, стекая по корпусу серным, траурным платьем. Задний винт разлетелся с грохотом, который был слышен несмотря на работающий двигатель. Машина наклонилась, несколько раз обернулась вокруг оси и упала на улицу. Через мгновение это была уже только груда бесформенного, горящего металла.

Я уволил всех сотрудников, порвал все договоры, выплатив все штрафные санкции. Никто не был обижен. Фирму я закрыл. Всем выплатил выходное пособие, но уже через пару месяцев два кладовщика пронюхало про параграф о групповых увольнениях. Они потребовали дополнительных денег. Я заплатил. Мне хотелось одного — покоя.

Ход операции в живом эфире передавали CNN, Sky News, BBC, TVN 24 и более десятка других станций. Из прицепа военного КРАЗа задом съезжал танк РТ-91 "Тварды". Во время разворота на сто восемьдесят градусов он превратил в щепки уложенные для защиты асфальта доски. Весящая более сорока тонн машина неуклюже пересекла газон, уничтожая по ходу бордюры, клумбу с маргаритками и жестяную мусорную урну.

— Это твой последний шанс, — орал в мегафон сержант в полевом мундире. — У тебя две минуты на то, чтобы выйти с поднятыми руками. В противном случае, дом будет уничтожен.

Все, даже те, что держали дом на мушке, глянули на часы. Через полторы минуты "уоки-токи" Вишневского затрещали:

— Пришло очередное электронное письмо: "Уходите. Я не желал и до сих пор не желаю никого убивать. Хочу только покоя, ничего более. Оставьте меня в покое".

— На это уже несколько поздно, — буркнул сержант, следя за секундной стрелкой. Когда та дошла до верхней точки циферблата, он скомандовал: — Огонь!

Грохот выстрела и взрыв фугасного снаряда. Стоявшие близко люди почувствовали это всем телом. Деревья дернулись в неожиданном порыве стихии. От стоящего ближе всего "трабанта" отвалилось крыло.

Пыль опала, открывая взгляду надгрызенный фрагмент фасада. Мелкое углубление открыло погнутые армирующие прутья. Стена даже не была пробита.