Густав Эмар - Гипнотический роман

— Что приказал?

— Покрепче запереть обе двери, ведущие из святилища наружу.

— Значит мы пленники в этом храме? — прервал ее Токсон.

Едва он произнес эти слова, как раздавшийся странный звук заставил его поднять вверх голову.

В одном из отверстий показалась чья-то отвратительная физиономия и тотчас же скрылась, но, через мгновениев том же месте, сквозь облако густого дыма, блеснул огонь.

Они подожгли деревянный потолок храма. Нельзя было терять ни минуты.

Пензоне подхватил Дебору под руку, и все поспешили к святилищу.

Но в тот момент, когда они вступили на первую ступень возвышения из яшмы, навстречу им пахнуло дымом и жаром: горел занавес, отделявший святилище от храма. Очевидно, пожар вспыхнул сразу в нескольких местах.

Тут-то они поняли смысл фразы, произнесенной факиром, когда он уводил из храма толпу нирванистов: пусть очистится все это сразу.

Оставив Дебору у подножья возвышения, Пензоне одним прыжком очутился наверху, несмотря на пламя, бушующее у него над головой, но тотчас же был вынужден вернуться: пламя длинными языками вырывалось из — за статуи Кали и жадно лизало мраморные стены, не успевшие еще почернеть от дыма.

Пензоне, вернувшись к своим спутникам, с видом отчаяния окинул взором весь храм. Пламя во многих местах пробивалось сквозь потолок, заполняя храм дымом; стропила трещали от огня, мраморные стены и статуи лопались от жара — шум, сквозь который временами доносились снаружи торжествующие крики тугов — душителей, стоял невероятный.

Жар скоро сделался невыносимым; сверху сыпались искры и горящие головни на несчастных пленников, ожидавших своей смерти.

Мистер Токсон, как бешеный зверь, метался взад и вперед по храму Своей железной пикой он ударял то в ту то в другую стену в надежде найти какую-нибудь дверь или потайной ход.

Тщетные усилия! Толстые стены никаким звуком не отвечали на эту попытку Пензоне снова обратился к Сите.

— Если есть для нас хоть малейшая надежда на спасение, — сказал он, — то она зависит всецело от вас. Вы знаете все лазейки храма. Невозможно, чтобы не было такой, которой мы не могли бы воспользоваться.

— Увы! Я не знаю такой, печально ответила девадаси.

— Вы уверены в этом? Постарайтесь вспомнить. Все эти древние храмы имеют подземные ходы. Нет ли такого хода и в Гондапуре?

— Подождите, быть может… Нет об этом нечего и думать.

— Нет, нет, говорите, — настаивал Пензоне, — и не медлите, — время не терпит.

Мистер Токсон тоже приблизился к девадаси и стал вслушиваться в ее слова.

— Я слышала, — говорила Сита, — что в этом храме есть ход, сообщающийся с подземным лабиринтом, в котором скрыто сокровище богини.

— Это справедливо, — заметил мистер Токсон, — папирус говорит о сокровище. И я хорошо помню в каких выражениях там говорится. Если я не ошибаюсь…

Но Пензоне, жестом заставив его молчать, обратился, к Сите:

— Где находится вход в подземелье?

— Посреди святилища, вернее под статуей богини Кали. Но вряд ли удастся им воспользоваться, потому что для этого нужно сдвинуть с места статую, а кто решится поднять руку на богиню, зная, что смельчака за это постигнет смерть?

Пензоне слегка улыбнулся.

— Посмотрим, — проговорил он. — Прежде же всего постараемся проникнуть в святилище, если можно.

Это легко было сказать, но на деле оказалось более трудным, потому что вход в святилище походил на жерло громадной печи.

Однако слабой надежды, мелькнувшей для пленников при последних словах жрицы, было достаточно, чтобы удвоить силы и мужество. Они быстро взбежали на возвышение.

Дебора тоже нашла в себе силы подняться и последовать за ними.

Вся внутренность святилища была наполнена дымом и огнем, среди которых темной массой возвышалось изображение богини.

— К делу! — вскричал Пензоне, — сбросим статую!

И двое мужчин взобрались на пьедестал, напрягли все свои силы… но идол по — прежнему стоял неподвижно, как бы насмехаясь над их усилиями.

— Нужен рычаг, иначе ничего не выйдет, — сказал Пензоне, вытирая крупные капли пота, выступившие у него на лбу.

— Рычаг? Рычаг есть, — весело проговорил Токсон, — и как я об этом не подумал.

— Здесь, в храме?

— Ну, да, та самая пика, которой я был вооружен…

— Верно, — сказал Пензоне, — я ее сейчас принесу.

Через минуту он вернулся с пикой в руках. Но вместе с пикой он поднял на полу и нефритовый флакон, в котором было еще три четверти магической жидкости и который выронил мистер Токсон. Пензоне положил его в карман.

— Быть может пригодится, — подумал он, и поспешил к мистеру Токсону.

Объединенными усилиями им удалось подсунуть железную пику под статую, затем, навалившись всем телом на рычаг, они попытались сдвинуть с места идола. Статуя понемногу стала поддаваться их усилиям. А между, тем пожар усиливался. Из храма до них доносился треск рушившихся стропил и стен, не выдерживавших тяжести потолка.

Наконец, статуя чуть — чуть сдвинулась вперед и, теряя равновесие, обрушилась на пол, покрыв его своими обломками.

Сквозь пыль, поднявшуюся при падении идола, можно было заметить лестницу, спускавшуюся в мрачное подземелье.

Это был подземный ход, о котором говорила Сита, и в этом ходе, быть может, заключается их спасение.

— Вперед! — вскричал мистер Токсон.

Он схватил один из факелов, еще горевших в своих бронзовых кольцах, и первый устремился в подземелье.

За ним следовала Сита, тоже с факелом. Шествие же замыкал Пензоне, держа на руках кузину, упавшую в обморок.

И было пора!

Не успели они пройти и десяти шагов, как храм и святилище с грохотом обрушились. Груда камней, горящих балок и обломков мраморных статуй возвышалась гигантской пирамидой над входом в подземелье…

Лестница, по которой спускались беглецы, сначала имела одинаково размеренные ступени, но после шестидесятой сделалась неровной и более узкой. От сотрясения, производимого их шагами, мелкие камни срывались и с глухим шумом падали на них; стены были влажны от воды и выступившей плесени; отвратительные летучие мыши вились над головами целым роем и задевали людей своими крыльями.

Мистер Токсон, как мы уже сказали, шел первым, освещая лестницу красноватым пламенем своего факела. Теперь сзади него шел Пензоне, неся Дебору, а за ним Сита.

Спуск был долог и труден, и Пензоне должен был призвать на помощь всю свою энергию, чтобы побороть усталость. Наконец, беглецы достигли ровной галереи. Молодой человек опустил свою дорогую ношу и перевел дух.

Мистер Токсон наклонился над дочерью, пощупал ее пульс и сказал:

— Это пустяки, она скоро придет в себя.

Действительно, немного спустя кровь окрасила побледневшие губы молодой девушки. Ее веки слегка вздрагивали; она глубоко вздохнула и открыла глаза. Когда она настолько хорошо ребя почувствовала, что могла продолжать путь, они стали советоваться о том, продолжать дорогу сейчас всем, или кому-нибудь одному пуститься на разведку открывшейся перед ними галереи.