Андрей Одинцов - Хранитель Вселенной, или Негуманоиды

— Ставлю десять против одного, что дети получатся собакоголовыми! — засмеялся подручный.

Собакоголовые кинулись к женщинам и, взваливая их на плечи, оттаскивали в сторону, но не далеко… Теперь со всех сторон раздавались вопли…

Люци-Фер охватил своим вниманием площадь и накрыл всех волной умиротворения… Собакоголовые, вдруг став кроткими как овечки, уже смотрели на женщин с каким-то испугом.

— Кто не участвовал в грабежах, убийствах и насилии? — строго спросил Люци-Фер.

— Нет таких! Все причастны! — задиристо ответил Предводитель. При словах «убийство» и «насилие» его внимание вышло из зоны умиротворения.

Но подручный скомандовал:

— Есть такой! Далв, выходи!

У парня было изуродовано лицо, но калечащий поток излучения практически не задел мозг, и главное: в сносном состоянии оставалась психика.

Люци-Фер простёр руку над его головой… Молодой человек пошатнулся и, потеряв сознание, рухнул на землю. Собакоголовые инстинктивно отпрянули от Люци-Фера, со страхом глядя на него.

Через несколько секунд парень встал и, встряхнув головой, растерянно огляделся вокруг. В его облике уже не было выраженной собакоголовости. Он медленно, но явственно менялся на глазах. Собакоголовые с изумлением наблюдали за происходящим.

Люци-Фер сказал:

— Далв, твоя психика восстановлена, но лицо и тело полностью восстановятся чуть позже. Чтобы снова не превратиться в собакоголового, ты должен прекратить грабить, насиловать и убивать. Иначе твой облик восстановится, и теперь уже навсегда.

— Да, да, всё понял, — бормотал парень, пятясь и кланяясь Люци-Феру…

— А можно и меня? — несмело вышел вперёд ещё один собакоголовый.

— И меня! И меня! — подхватили другие.

— Ваше излечение тоже возможно, но только если…

В глазах собакоголовых застыл немой вопрос.

— …Вы будете хотеть снова стать людьми, то есть ваши поступки и деяния должны стать по-человечески нравственными, — закончил фразу Люци-Фер.

Мудроглав изрёк: Каждое существо должно двигаться со ступеньки на ступень, поднимаясь до уровня совершенного человека.

Приблизившись к столице, Люци-Фер заметил две вооружённые фигуры. «Опять билетёры», — подумал он.

— Чужестранец, тебе повезло! Сегодня на арене сражаются собако— и кошкоголовые! — провозгласили билетёры. — Незабываемое зрелище!

— Почему же они согласились участвовать в бойне, ведущей к верной смерти?!

— Это пленённые участники банд. Несогласных ожидает смерть, а согласным после представления обещали даровать свободу. Поэтому-то они и не могли не согласиться, — объяснил гордый своей осведомлённостью охранник.

— И сколько же стоит зрелище?

— Для воинов — совершенно бесплатно!

— А почему вы решили, что перед вами воин?

— Да ты профессионально вооружён, поэтому проходи!

Организаторы зрелищ прекрасно понимали, что наблюдение в комфортной обстановке за чужим боем способно вызвать у профессионала желание поучаствовать в схватке. А сражение профессиональных гладиаторов более зрелищно, чем вынужденные столкновения бандитов-рабов, поэтому воинов приглашали бесплатно.

Когда Люци-Фер подошёл к арене, зрелище было в самом разгаре. Уже закончились выступления девушек, подошли к концу личные поединки, и три трупа были выставлены на всеобщее обозрение…

Служители готовили арену, а полуобнажённые девушки снова выступали, совершая приглашающие движения и позы.

— На арену! — скомандовал глашатай, взмахнув рукой.

Угрожающе, с нарастающей мощью зазвучали трубы…

С противоположных сторон вышли два отряда. Собако— и кошкоголовые встали напротив друг друга, готовые вступить в смертельную схватку.

— Обнажить оружие!

Звук вынимаемых мечей заставил замолчать трибуны.

— Вперёд!

Стройные ряды гладиаторов распались и бросились навстречу друг другу.

Сначала кошкоголовые потеснили своего противника. Они превосходно дрались в индивидуальных схватках, но собакоголовые разбились на тройки и, встав спина к спине, довольно быстро расправлялись с копткоголовыми. Трибуны в азарте ревели.

Через непродолжительное время арена оказалась буквально залита кровью. Способность собакоголовых к организованным совместным действиям снова дала себя знать.

Мудроглав призвал:

На одном из островов Атлантиды началось извержение вулкана. Земля горела под ползущей по ней лавой. Воспламенявшиеся подземные газы производили один взрыв за другим. Высокие языки бушующего пламени заполняли воздух клубами токсичных испарений. Усиливались содрогания земной коры. Всё это сопровождалось оглушительным грохотом.

— Да, Земля выражает своё недовольство потребительством атлантов. Но ведь атланты-то почти люди или, по крайней мере, имеют шанс стать людьми, поэтому им надо помогать… — сказал себе Люци-Фер.

И начал насыщать пространство и атлантов высокочастотными энергиями.

И… Земля сменила гнев на милость. Подземные толчки стали постепенно стихать. Сначала прекратилось землетрясение, а затем и извержение вулкана.

Весть о таинственном всесильном путнике быстро распространилась по Атлантиде.

Когда Люци-Фер вошёл в столицу, его уже узнавали на улицах. Он ловил на себе взгляды восхищения, настороженности и даже страха.

Люци-Фер направился к резиденции правителей страны.

Когда он подошёл к ней, то его уже встречали расположившиеся полукругом правители.

Вдруг Люци-Фер почувствовал чей-то испепеляющий взгляд. Поодаль правителей стоял исполин, окружённый кучкой слуг. Излучая ненависть, он смотрел на Люци-Фера.

Глава Правительства поклонился Люци-Феру и сказал:

— Могучий чужестранец! Общими усилиями нам удалось пройти по траку Времени на несколько тысячелетий назад. И мы выяснили, что ты — потомок древнего Рода, память о котором стёрта прошедшими катаклизмами, но теперь справедливость будет восстановлена. Мы просим тебя стать Верховным Правителем Атлантиды! Но…

Выдержав паузу, старейшина продолжил:

— Великий воин атлант — Сурт, которого мы готовили к исполнению этих обязанностей, не соглашается признать решение Совета и требует поединка.

Старейшина испытующе взглянул на Люци-Фера:

— Согласно нашим традициям, мы не вправе ему отказать. Победитель станет Верховным Правителем Атлантиды. Судьба второго будет зависеть от благородства победителя.

Люци-Фер прекрасно понимал порочность практики подобных поединков, но ставки были слишком высоки, поэтому ответил:

— Я согласен.

Мудроглав одобрил: