Андрей Одинцов - Хранитель Вселенной, или Негуманоиды

— Чем больше группировок, тем лучше.

— Ваше Гипергалактичество! — обратилось Накопительство тайн. — Давайте облучим ополченцев гордыней, которая закроет для них всё! Гордыня заставит их высказывать претензии казакам, что приведёт к очередной междоусобице!

— Принято! Столкните лбами ополченцев и казаков! — подвело итог Гипергалактичество.

Провоцируемые внедрёнными атлантэгорами, ополченцы в самых оскорбительных выражениях высмеивали подвиги казаков и всячески поносили их. Хвалясь своей богатой экипировкой, называли обносившихся казаков нищими.

— Рано вы решили, что ваша вина искуплена! — злобно кричали ополченцы казакам. — Дайте только срок, вот ужо управимся с ляхами, так и до вас, до воров, доберёмся! Мы всех вас перебьём — всех!

Казаки же чувствовали глубокую и незаслуженную обиду, но следуя строгому наказу атаманов, изо всех сил держались, стараясь не реагировать на провокации ополченцев. Но бывало, оскорблённое казачье сердце не выдерживало, и от молниеносного взмаха казачьей сабли дерзкий ополченец с аккуратно раскроенным черепом валился замертво на сырую землю — такую родную…

А руководители ополчения, охваченные гордыней и чванством, даже и не пытались усмирять задор своих подчинённых. Более того, они всемерно поощряли подобные отношения.

Но время показало, что охваченные гордыней ополченцы ничего не стоят без поддержки своих братьев — казаков…

Двадцать второго августа 1612 года на рассвете польско-литовские войска, руководимые гетманом Хоткевичем, пришли на помощь польскому гарнизону. Они подошли к Москве-реке и в нерешительности встали. Польская разведка доложила гетману, что русские стоят двумя отдельными лагерями — ополченцев и казаков. Тот злорадно улыбнулся и скомандовал:

— Наше время настало! Атакуем ополчение, казаков не трогать! Казаки удавятся, а мужикам не помогут!

А своему ординарцу сказал с усмешкой:

— Россию погубит междоусобица. Сколько русских — столько и воевод. И они не будут объединяться, пока их не заставит крайняя нужда. Но тогда уже будет поздно. Мы на глазах казаков порубим мужиков, а разогревшись, возьмёмся и за казаков. Силы у нас достанет…

Войска Хоткевича перешли Москву-реку и напали на рать Пожарского.

— Проект «Смута» входит в свою завершающую фазу, — сообщило Директоро разведслужбы Вешур-Пато. — Между русскими всё больше разгораются инспирируемые нами распри — между ополченцами и казаками, между старыми и новым боярами… Происходящее подтверждает правильность нашего стратегического решения о формировании и культивировании в людях чувства собственной важности. Мы вновь и вновь пожинаем плоды собственной предусмотрительности.

— Польский гарнизон хороню укрепился в Москве. Мы ожидаем быстрого завершения, — продолжило Главное полководце Гуй-Ожо.

— Но снова вызывает беспокойство Объект, то есть Косма Минин. Пользуясь популярностью, он создал ополчение и может даже преодолеть распри между так называемыми патриотами.

— Форсируйте завершение проекта, — подвело итог Глобальное Президенто. — Ресурсы для этого выделены достаточные. О происходящем информируйте!

Огненный Учитель сказал: Позитивные размышления благотворно воздействуют на ситуацию.

…Отвага и патриотический подъём ополченцев столкнулись с воинским искусством интервентов. Первоначально воодушевлённые миссией спасения Отечества, ополченцы потеснили чужеземцев. Но потом неоспоримое превосходство противника в военной подготовке оказало на ход сражения ощутимое влияние… Ожесточённый кровопролитный бой длился более семи часов. Искусные в ратном деле польско-литовские войска наносили страшный урон многочисленной, хоть и отлично вооружённой, но совершенно необученной и неповоротливой рати князя Пожарского. Минин же, эмоционально сливаясь с сечей, с болью в сердце наблюдал происходящее… и вдруг неожиданно для себя оказался на левом фланге, в самом «жарком» месте… Там воля ополченцев уже почти была сломлена. Понимая, что жестоко ошибались в оценке своих боевых качеств и без казаков им не выдюжить, они восклицали:

— Где же казаки!? — надеясь, что их голоса преодолеют мрачный гул сечи и достигнут ушей недавних недругов.

Многие из ополченцев уже готовы были бежать, но продолжали сражаться, потому что бежать было некуда. Их окружала сеча со всех сторон, а бросить оружие означало принять немедленную смерть… Сеча держала крепко…

Видя всё это, Минин изо всех сил воскликнул: «Вместе — заодно!!!»… Его молодецкий клич всколыхнул сердца ополченцев, многократно увеличивая общую Силу. Русские вновь ощутили себя Воинами…

Косма был безоружен, но поляки почему-то его не трогали.

Оглядев поле сражения, Косма заметил, что и в центре ополченцы явно терпят поражение, и теперь уже осознанным усилием воли телепортировался туда.

Перемещаясь в разные зоны, Минин повторял свой клич: «Вместе — заодно!!!», от которого в тела ополченцев как будто вливались новые Силы. Воодушевляясь, те яростно бросались в бой.

И хотя ополченцы проявляли невиданное упорство, но мало-помалу перевес в битве снова стал ощутимо склоняться в пользу захватчиков. В результате ополченские полки оказались прижатыми к самому городу. Польские конные латники, непрерывно атакуя, ввели мужицкую конницу ополчения в гибельное замешательство. Мужики стали неуклюже спешиваться, но, совершенно не умея сражаться в спешенном строю, гибли под мощными ударами поляков.

Косма видел, что эйфория патриотизма, которая поддерживала ополченцев, подошла к концу. Казалось, что правое дело защитников Руси погибает…

А в это время казачья рать во главе с князем Трубецким неподвижно и мрачно стояла на противоположном берегу Москва-реки, не принимая участия в битве. Сам Трубецкой, его атаманы и все казаки были погружены в состояние величайшей и нестерпимой обиды. Оскорблённые незаслуженными поношениями и заносчивостью ополченцев, при виде их гибели они даже злорадствовали и глумились:

— Богаты ополченцы, отстоятся и одни от гетмана.

Донские казаки составляли правый фланг лагеря Трубецкого. С их возвышенного берега плоское поле битвы за рекой было видно как на ладони. Ещё с утра изготовившись к бою, они до сих пор стояли в полном бездействии. А неприятель на их глазах, действуя как гигантская мясорубка, медленно, но верно буквально усеивал трупами русских это поле…

Постепенно накипевшая обида на недалёких и кичливых ополченцев стала уступать место сочувствию к безжалостно истребляемым братьям, и в конце концов вытеснилась страстным стремлением уничтожить врага, отомстить ему за реки пролитой русской крови. Хитрая Система Эго и тут почти полностью подменила высокий патриотизм низменной жаждой мести.