Татьяна Мудрая - Дети Древних

— И тогда начнётся хаос, — пробормотала девушка. — Полнейшее разрушение нашей полой Земли и её внешней оболочки. Вся планета лопнет, как гнилой пузырь.

— Кто это вам объяснял, фройляйн? — удивился её спутник. — Ваша королева? Ну, не совсем так, однако. Полая Земля — это не дырки в нашем сыре. Это теория, что родилась ещё до нашей эры и время от времени давала причудливые вспышки. «Земля не выпуклая, а вогнутая, — говорилось в ней. — Мы живём не на наружной поверхности шара, а внутри него. Наше положение сравнимо с положением мух, ползающих внутри мяча. Мы живем внутри почти правильной сферы, которая образовалась в массе скалы, тянущейся бесконечно далеко. Мы живем, прилепившись к внутренней стороне, а небо находится в центре шара. Это масса синеватого газа с точками сверкающего света, которые мы принимаем за звезды. Есть только Солнце и облака, но бесконечно меньшие, чем утверждают ортодоксальные астрономы. Вселенная этим ограничивается. Мы одни, и мы заключены в скалу». Вот. Когда стало модным понимать мироздание как арену вечной борьбы льда и огня, её сторонники сразу потребовали; запрещения теории «полой Земли». Меня попросили быть арбитром, и знаете, что я ответил? «Нам вовсе не нужна связная концепция мира. Могут быть правы и те, и другие, причем одновременно».

«Он прав. Вселенная подобна сосуду Клейна. Когда наступает огненный хаос, он выворачивается наизнанку», — проговорила изнутри её лучшая половинка.

— Адольф, но что тогда станет с мухами?

Он ласково улыбнулся и развёл руками:

— Те, кто выживут? — разлетятся в разные стороны. Наверное, так. Всё же у тебя очень умная сестра. Держу пари на мою гробовую жизнь, что она и насчёт Атлантиды знает.

«Ну конечно: только не очень верится».

— Атлантида — это и есть Антарктида до обледенения?

— Да, фройляйн. Турецкий адмирал Пири Райс и чуть позже — повторивший его карту Оронтий Финней изобразили очертания Антарктиды весьма точно, кроме одной детали: там не было ледового щита, проступали горы и реки. У них, разумеется, была копия очень старой карты. Тех времен, когда шестой континент ещё не отплыл от материка Гондвана в направлении полюса и не охладился окончательно. Впрочем, началось это задолго до человека: ископаемая растительность относится к субтропикам или даже периоду динозавров.

— Арктогея. Колыбель всех цивилизаций.

— Так её назвали далёкие потомки. И населяли её приёмные дети — нет, не инопланетян. Почему всё необычайное должно происходить из космоса? Но Древних. Соль земли, помните? Те, кто родом из соли и несёт её в своей крови.

— Вы наговорили много чего. Я бы даже не сказала, что это так меня поразило: в сетях бродят ещё и не такие чудеса. Но зачем?

— Меня попросил сын, а сына — его друзья, — ответил Адольф. — Верить буквально в мои россказни вам не нужно, просто может случиться, что это поможет сориентироваться, когда нагрянет.

В это мгновение радужная плёнка порвалась, и в их тайник влетел юноша — с такими же аристократичными чертами лица, такой же худощавый и безволосый, как прочие.

— Отец, отпускай фройляйн. Сын Дикого Хаоса уже освободился от меня и рыщет по всем открытым залам.

(— Это ведь всё урановые руды, — сообщила Мари. — То есть лысина и худоба. Надеюсь, совсем не убивают. Договор же.)

Вернер — это, разумеется, был он, — схватил девушку за руку. Действительность заструилась мимо, мимо…

Судя по всему, они оказались в небольшом помещении второго яруса пещер. Ни следа красот, низкие потолки, вертикально поставленные у стен узкие ржавые туши.

— Мария, вот ты где. Как сюда попала? — донёсся до них голос Гора. — Черт. Вернер, так это из-за тебя?

По всей видимости, он забыл, что сын «Дольфи» почти до конца был рядом с ним самим.

— А ты! Я ведь хотел тебя женой, сука. Честь хотел оказать.

— Она вернулась такой, как была взята, — вежливо объяснил Вернер, выходя вперёд. — Вы слишком высокого мнения о моих репродуктивных способностях.

— Твой папаша факт в уши ей вдул, — ответил Владигор. — Теперь кончено.

— Я никогда не хотела венчания, — одновременно с ними обоими сказала Мари. — Но не желала и спорить.

— Пока не вынюхаешь всю нашу подноготную? Да кто тебя заслал, такую.

— Спокойно, госпожа, — прошептал Вернер как-то так, что губы его не пошевельнулись. — Я ничем больше не помогу. Сейчас вам будет плохо и страшно, но это не достигнет глубины души и сердца.

В этот самый миг Владигор сделал полусогнутыми руками нечто, словно отбрасывая от себя тяжесть. Вернер отлетел в сторону и неподвижно замер у стены, втиснутый в щель между болванками.

А потом тяжесть раскалённого докрасна тела почувствовала и сама родильница.

«Я с тобой. Настало моё время. Держись, мамочка!», — сказала Королева изнутри неё.

— Ты виновата, стерва. Падаль, — рычал мужчина, роняя на пол и покрывая её собой. — Как я держал в узде. Зачем. Теперь расквитаюсь. Сполна.

Слов почти было не различить — но на пределе своих сил Марина чувствовала их как толчки выбрасываемой из вулкана лавы. Как сотрясения земных глубин, грозящие сорвать колесо с оси.

Во второй раз за время существования планеты.

А потом Сын Хаоса отпрянул в ужасе от того, что сотворил. И Мать Матерей взорвалась его семенем и зрелым семенем всех прочих своих мужчин, орошая стены потоком своей молоди.

От детонации вспыхнул единственный боевой снаряд и сей же час — все обезвреженные. Волна разрушения и смерти ударила в стены камеры и прокатилась по всем кавернам былой Шамбалы. Выросши стократно, ринулась в центр ледяного щита, сокрушая заодно твёрдую породу. Колыхнула и накренила Землю…

Но вместе с ней летели во все стороны нежные хрустальные зародыши жизни. Жизни, непостижимой в своём разнообразии и приспособляемости, напитанной излучениями. Летели вместе с крупицами и осколками плоти их матери, и было это вовсе не страшно.

..Марина очнулась по колено в мокром алом снегу; по всей видимости, её выбросило из арсенала наружу, потому что яркие многоцветные сполохи освещали руину Великой Поморской Стены, слякоть поверженных лачуг и острый силуэт церкви, что казалась невредимой.

Полярное сияние исходило от гигантского, заострённого книзу столба с перекрестьем, что как бы разворачивался широкими лентами наподобие свитка: руку. что держала рукоять, не было видно. Вокруг плясало множество сигарообразных и овальных тел, крылатых и бескрылых, они распарывали возмущённый воздух наподобие чаек. Сатанинские чайки с пылающими клювами, подумалось ей. Беззвучные убийцы с огненным языком и раскалёнными плевками. Они накрывали своим пламенем горстку полуголых людей, которые размахивали непонятного вида оружием — копья, алебарды?