Александр Карпенко - Грань креста

— Удивительно… А почему из одной лунки воду не трогают?

— Это местный секрет. Слухов на этот счет много, и все друг другу противоречат.

— Душевнобольных тут тоже пользуют?

— Вот чего нет, того нет.

— Жаль. А то бы я полечился…

— Что, уже пора?

— Скоро дозрею от местных чудес. Призраки, русалки, перемещения, двери туда-сюда, вода живая и мертвая, и прочее, и прочее… Бред!

Маленький доктор пристально посмотрела на меня и серьезно сказала:

— Мне не хочется этого говорить, Шура, но ты сам напросился. Сдается мне, что мира безумнее твоего не существует. Вспомни вашу политику, войну, биржу, налоги, да что угодно! Что перед этим тутошние странности?

Я не обиделся, хотя, наверно, должен был. Возможно, в глубине души я был согласен с мышкой. Но что ответить, я знал.

— Понимаешь, Люси, когда я вспоминаю свою жизнь, я не думаю о таких вещах. У меня в сердце совсем другое: мой дом, моя семья… Я ведь счастлив был когда-то…

— Ох, как я тебя понимаю. Ты даже не представляешь себе как… Наверное, каждый человек выстраивает внутри мира, где он живет, волшебный пузырек своего маленького личного счастья и оберегает его, чтобы тот не лопнул, будь это счастье подлинным или иллюзорным. Если же такое случается, то это воспринимается как крушение всего мира. А мир-то никуда не делся. Ему — все равно…

С такой искренней болью были произнесены эти слова, что я не удержался. Взглянув в крошечные черные глазки напарницы, спросил:

— Ты и о себе говоришь?

— А я разве человек? — невесело усмехнулась Люси.

— Да, — твердо произнес я, — понятие «человек» определяется не внешностью. Не каждый, кто похож на меня, заслуживает того, чтобы так называться. Фишеч бомбили нелюди. В моем мире таких и впрямь полно. Но мир не на них стоит, поверь.

Люси отвела глаза, смутившись.

— Пойдем?

— Что ж, пошли.

Мы взобрались на борт катера, и он отправился обратно. Причудливые конструкции клиники постепенно исчезли за кормой. Казалось, кроме нас, не существует ничего — лишь бесконечная свинцовая вода, подернутая холодной рябью. Мне вдруг почудилось, что вокруг — море залившего весь свет безумия, из которого мы обречены отчерпывать крошечной ложечкой с ситечком, пропускающим лишь самые безобидные его формы.

Моя крошечная подруга в кармане что-то пищала. Я удивленно узнал песенку, которую исполняла там, дома, популярная певица:

Подхватил припев:

А мотор стучал размеренно, приближая нас к берегу этого странного мира. Там ожидал нас наш старый, побитый автомобиль. Там ожидали нас новые вызовы.

Сегодня.

ЗАВТРА.

ЕЖЕДНЕВНО.

Mayday («Майский день») — международный сигнал бедствия для радиотелефона.

Хайям. Рубайи 40. (Интерпретация моя. — А. К.)