Михаил Бочкарёв - Лунный синдром (сборник)

Внизу, там, куда увозил потоки людей механический язык эскалатора, полыхнуло адским пламенем, в секунду скомкав человеческую массу в сплошное месиво крови, шапок, фрагментов одежды, оторванных рук и голов. Я даже успел заметить живописно летящий ввысь, словно болид, оранжевый чемодан. Сразу же за огнём, словно из преисподней, вырвался клубами густой зловонный дым, и вслед за летящим чемоданом устремился вверх. Через несколько мгновений я упал, и понял, что упал не на твёрдую гладь, но на живое, шевелящееся существо, которое заорало детским писклявым голосом прямо в моё и без того оглушённое взрывом ухо.

— А-аааааа!!! Ма-ааа-маааа!

— Где он? — закричал истошный голос женщины справа, — где мой сын!

— Ма-а-ма! — снова прозудел в моем ухе детский рёв.

Дым застилал пространство станции и я, нашарив ослабшей рукой в кармане платок, прижал его к носу, спасаясь от удушья. Я встал и увидел вокруг груды тел, наваленных как помоечный хлам, хаотично и нелепо. И, чёрт меня знает, зачем, сгрёб я мальчишку (на которого так удачно приземлился) под мышку, огляделся ещё раз, увидев давешних моих преследователей валяющихся с окровавленными лицами возле самого эскалатора, раскуроченного и жуткого, и похромал прочь из этого ада. Пацан пищал что-то, не шевелясь, а я волок его к выходу.

Я чуть не задохнулся, но выполз-таки из дверей на улицу, где неизвестно как образовалась толпа, словно сейчас тут должен произойти бесплатный концерт Бориса Моисеева. И милиция. Много милиции. Откуда они в таком количестве появились у метро, было совершеннейшей загадкой. Может, знали, что взорвут? Увидев меня, стражи порядка кинулись ко мне, словно голодные волки на кусок ароматного мяса. Рефлекторно, памятуя о том, что я безбилетный преступник, хотел я укрыться обратно в чреве загубленной террором станции, но не успел. Меня ловко подхватили на руки и поволокли куда-то. Но не одного, а вместе с зажатым у меня подмышкой пацанёнком. Сам не знаю отчего, но выпустить я его никак не мог. Даже когда здоровенный толстяк в чуть не лопающихся на ляжках милицейских брюках попытался оторвать от меня человеческого детёныша. И тут из дверей станции, плюющейся гарью, выползла дамочка. Перемазанная, как кочегар, она заметалась глазами, и, увидев меня, завопила хрипло и отчаянно:

— Сынок!!! — и вытянула картинно руку, как талантливая актриса советского кино. Ей бы, наверное, дали «Оскар», если бы это был эпизод кинокартины, а так два подбежавших омоновца оттащили её от входа и попытались уложить на носилки. Однако дамочка воспротивилась, вскочив и обругав нехорошими словами опешивших спасателей, она, шатаясь, побежала прямо ко мне.

— Сынок!!! — снова заорала она, выхватывая из моих окоченевших конечностей тело чада. — Сокровище ты моё!!!

Но и ей, при всей её надрывности и энтузиазме, вырвать дитя не удалось. Тогда дамочка, посмотрев на меня как-то странно, выпрямилась и заорала:

— Стас! Руслан! — и тут же из толпы, отпихнув живое милицейское оцепление, вылупились два дюжих молодца. Они помчались на призыв дамочки как сторожевые псы к врагу, напавшему на хозяйку. Оба громилы, похожих на злоупотребляющих анаболиками баскетболистов, оказавшись возле моего лежащего на земле тела, встали, угрожающе покачивая желваками, и вперились взглядом в меня, побледневшего и (надо признаться) жалкого.

— В машину вместе с этим, — скомандовала перемазанная неоценённая киноакадемиками хозяйка, и меня, словно я не половозрелый мужчина, а какая-то пластмассовая безделушка, легко подхватили на руки.

Они отнесли нас (меня и зажатого мной мальчонку) в чёрный блестящий джип, втиснули в салон и захлопнули двери. Спустя минуту в машину влезла сама дамочка, а двое громил устроились на переднем сидении.

— Поехали! — скомандовала хозяйка.

— К вам? — почтительно поинтересовался тот, что сел за руль.

— В резиденцию!

Машина тронулась, и тут я, сам не пойму, отчего, отключился. Но отключился не совсем, а как бы впал в забытье, в полудрёмное состояние. То ли это от шока случилось, то ли от усталости — не знаю. Главное, думалось мне, на работе отчитываться теперь не нужно, всё свалю на террористический акт, ведь не звери они всё-таки, сослуживцы? Или звери? Тут я вспомнил лицо Маргариты Дорофеевны с её пробковым носом, и сомнение-таки закралось в душу. Но не сильно. Слегка.

Сквозь шум и мелькание пятен я слышал какие-то голоса, взрывы, шум воды, женский смех и тягучую музыку. Машина неслась быстро и плавно, но глаз открыть я просто не мог, будто слепили мне их клеем особой прочности. Когда, наконец, я очнулся, машина миновала высоченное ограждение, проезжая мимо распахнутых железных дверей. Впереди высился шикарный особняк: современная, очень дорогая постройка. Пять этажей, лепнина, пластиковые окна, кондиционеры, искусно замаскированные под декор. В общем, новорусский модерн.

— Проснулся? — поинтересовалась дамочка. Теперь она выглядела совсем иначе. Лицо уже не обрамляла сажа, а, наоборот, на чистой, ухоженной коже поблёскивали лёгкие румяна, присутствовала и подводка глаз, а на пухленьких сочных губах призывно сверкала алая помада. «Да она красавица» — подумал я и кивнул.

— Молодец! — произнесла она. Тут я заметил, что парнишка, её сынок, уже не торчит у меня из подмышки, а сидит напротив, оглядывая тоскливым взглядом двор. Автомобиль остановился, и дамочка приказала вылезать. Именно не предложила, а приказала. И я робко подчинился. Вслед за мной из машины один из громил вытащил паренька, и на руках понёс в дом. И тут я понял всё. Всё понял сразу. Меня угораздило свалиться на мелкого наследника немалого кусочка разграбленного его папашкой государства. Или, ещё хуже, на отпрыска известного политика (тоже, разумеется, вора, но ещё и с авторитетом). Теперь меня, конечно же, убьют, а если я его не просто придавил, а ещё и покалечил на всю жизнь, вероятно, и пытать будут.

Мне стало страшно. Я увидел, как второй громила остановился возле вылезшей из салона дамочки и уставился на меня, имея на лице выражение забальзамированной мумии. Что за мыслительные процессы тлели в его голове, было совершенно неясно. Казалось, отдай сейчас хозяйка приказ зажарить меня к обеду, он, не моргнув, выполнит указание.

— Как вы себя чувствуете? — со странной теплотой в голосе поинтересовалась мамаша визгливого чада.

— Я… мне… мне на работу пора… — начал я, запинаясь.

— Забудьте о работе, — ещё ласковее проблеяла таинственная дама, и от этих её слов мне стало совершенно ужасно, словно меня на тросе опустили в тёмный сырой колодец и оставили там навечно.

— Но поймите, — начал я, — ведь здесь нет виноватых! Это могло произойти с кем угодно… Ведь был взрыв!