Михаил Бочкарёв - Лунный синдром (сборник)

Андрей задумчиво осмотрелся вокруг, остановил глаза на приятеле и уверенным голосом ответил.

— Я больше никуда не пойду.

— Как так?

— Я сделаю, как решил. Останусь здесь, так мне подсказывает сердце.

— Но ведь ты же умрёшь?

— Откуда тебе знать?

— Да тут и знать ничего не нужно. Как вода закончится, так тебе и крышка.

— Пускай так, — согласился Андрей.

— Не дури, пойдём! — примирительно сказал Иван, чувствуя, что друг всё ещё находится под впечатлением их недавней перепалки, — Мы найдём город! Я должен тебе признаться, я однажды видел караван.

Андрей с интересом посмотрел на приятеля. Про караван тот говорил впервые.

— Да? Когда же?

— В детстве. Я тогда далеко убежал от ямы, и увидел караван, идущий на юг.

— Ты знаешь, — засмеялся Андрей, — а ведь я тоже видел караван. Очень давно. Я тоже ушёл от ямы, и сутки бродил по развалинам старого поселения, помнишь, того, где наши охотники нашли древний вертолёт? И уже перед заходом солнца увидел караван.

— Правда? — удивился Иван.

— Да. Я даже побежал за ним, но не успел догнать, они слишком быстро шли, а потом стало темно. Я испугался и вернулся.

— А ты помнишь легенду?

— Про караван? — Андрей закивал, — конечно, помню! Я когда её услышал, понял, что обязательно когда-нибудь отправлюсь искать город.

Ивана очень удивили эти слова, он всегда думал, что это он заразил друга идеей найти город. Андрей никогда явно не стремился бросить всё и уйти из родной обители на поиски таинственного города.

— Почему же ты раньше ничего не говорил об этом?

— А ты? — улыбнулся Андрей, — Да и потом: я был уверен, что мне никто не поверит.

— Значит, если ты, конечно, не врёшь, ты тоже должен отыскать город!

— Я не вру, — посерьёзнел друг, — но только я не верю особо в эту легенду.

— Почему?

— Да потому! Ну и что, что я видел караван, может это и не караван был вовсе, а куча других поселенцев, ищущих новую яму? А если даже это был караван, как это доказывает существование города, и тем более то, что я его найду?

— Не знаю, старшие всегда говорили, что караваны идут только в город, и они знают дорогу туда.

— Может быть, — отмахнулся Андрей, — вот я и проверю легенду на прочность, оставшись здесь.

— Проверишь ценой собственной жизни.

— Пожалуй, это того стоит, — голос Андрея стал совсем серьёзным, а глаза снова загорелись, блестя отражённым в них светом луны, висящей в небе маленьким огрызком сырной лепёшки.

— Ты серьёзно останешься тут?

— Да. Мы разделим всё, что есть, поровну и каждый поступит так, как считает нужным. Ты пойдёшь искать город, а я буду ждать его здесь.

Иван вдруг увидел в своём собеседнике то, чего раньше не замечал. Какую-то внутреннюю силу и убеждённость в своих словах. Он вдруг понял, что это вовсе не слабость, что желание остаться осознано и выстрадано всей душой. А ещё он понял, что теперь он пойдёт один, потому что, как бы ни был убедителен Андрей, что бы он ни говорил, остаться Иван не сможет. Не сможет, потому что не верит, что это правильно, что так можно прийти к цели.

— Сколько у нас воды? — спросил Иван.

— Литра четыре, может, пять.

— Мало.

— Хватит на первое время, — грустно улыбнулся Андрей.

Через час Иван упаковал рюкзак. Они разделили всё, что было, поровну. Иван сначала предлагал Андрею оставить себе большую часть провизии и воды, ссылаясь на то, что тот всё равно не выдержит и пойдёт дальше, и тогда ему понадобятся силы и пища в дорогу. Но Андрей твёрдо отказался. А ещё они допили вино и выкурили на прощанье по две сигареты.

— Я пойду, пока ещё темно, — Иван надел рюкзак. — Учти, еды тебе хватит максимум на неделю, — предупредил он.

— Так оно даже лучше.

— Ну, счастливо, — они пожали друг другу обветренные ладони, и, посмотрев друг другу в глаза, крепко обнялись, и Иван вдруг почувствовал себя таким одиноким, будто уже находился далеко-далеко, за сотни километров от человека, с которым только прощался сейчас, — желаю тебе найти город!

— И я тебе! — ответил Андрей, — надеюсь, мы встретимся там!

— Обязательно, — Иван развернулся и зашагал в ночь. Когда он отошёл настолько, что палатки не стало видно, он скинул рюкзак, достал бутыль с водой, которой у него было чуть больше двух литров, перелил половину в пустую пластиковую бутылку и аккуратно положил на песок.

— Всё равно ведь будет бегать потом, искать, — тихо сказал он, и, закинув свою ношу на плечи, двинулся в путь.

Андрей залез обратно в палатку и лёг на расстеленный спальник. Он начал думать о городе. Легенда, которую повторяли из уст в уста, говорила, что город стоит на высоком зелёном холме, что с одной стороны его закрывает дремучий лес, а с другой омывает море. Что такое море и лес, Андрей знал только по картинкам из древних книг, представить себе местность, сплошь поросшую зелёными деревьями, он не мог. Те деревья, которые он видел, были одинокими, сухими, отжившими свой век корягами, а море вообще казалось чем-то невообразимым. Андрей лежал, и чувствовал, как вино, впитавшись в кровь, разливается негой по усталому телу, и приятная истома окутывает каждую клеточку. Он уснул, не чувствуя ни одиночества ни страха, что остался совсем один, и ему приснился сон, в котором он летал в небе птицей, и видел вдали удивительный город, который сверкал в лучах солнца брызгами холодной чистой воды.

Еда закончилась на восьмой день. Воды оставалось совсем немного, не больше, чем на сутки, включая ту, что оставил в песке Иван. Андрей лежал в палатке, занесённой со всех сторон песком. Он зарос редкой щетиной и совершенно ослаб. Но сожаления о том, что он остался, не было.

— Если город существует, я попаду туда! — сказал он, лёжа с закрытыми глазами.

Он медленно поднялся, разлепив усталые веки, перелил остатки воды во флягу. Фляга получилась неполной. Андрей сделал маленький глоток, вылез из палатки, и, не оборачиваясь на своё обиталище, пошёл в пустыню. Он знал, что уже не вернётся обратно, и все оставшиеся в палатке вещи больше ему не понадобятся. Он шёл, думая о городе, представляя себе, каким он может быть. Порой он просто закрывал глаза, и шёл по горячему жёлтому покрову пустыни, не глядя вперёд, потом снова открывал и видел всё тот же однообразный пейзаж: жёлтые барханы и редкие сухие колючки, послушно ветру катящиеся по безжизненной почве.

Он допил всю воду, и жара, будто почувствовав это, усилилась, подняв солнце в зенит. Андрей упал на потрескавшееся пыльное плато, и сознание зыбкой нитью растянулось в бесконечности. Глаза закрылись, и он увидел кадры своего детства, своих родных, друзей. Он вспомнил, как в первый раз увидел пустыню, показавшуюся тогда ему, маленькому мальчугану, безбрежной Вселенной, таящей множество загадок и тайн, но оказавшейся потом лишь мёртвой, тянущейся на многие километры, пустотой. Вспомнил, как впервые услышал легенду о городе, которая заворожила его. Город манил его, как магнит, он стал каждый день думать о том, как его отыскать, готовил себя к путешествию, которое теперь закончилось, и, поняв это, в душе Андрея зазудела расстроенной струной одинокая тоска. Он бы заплакал, но организм, обезвоженный и усталый, не дал слёз. «Я всё равно найду город!» — подумал он упрямо, и почти уже отключился, но тут услышал какой-то далёкий шум…