Сергей Покровский - Жертвы дракона

Так прошло несколько дней.

Льок старательно шлифовал сланцевый топор, когда в землянку вошел Главный охотник стойбища. Он окинул одобрительным взглядом почти законченное орудие и спросил старика:

— Хватит ли нам изделий?

Кибу молча откинул оленью шкуру, покрывавшую уложенные рядом кирки, топоры, тесла и долота, изготовленные из сланца, в котором так нуждались соседи.

— У соседей будет меньше, — уверенно сказал Главный охотник, — ты не терял зря времени.

— Пришлось нам посидеть с Мон-Кибу, — озабоченно ответил старый мастер, стараясь не показать, что доволен похвалой, — орудия из желтого камня, что наменяли прошлым летом, почти все поломались…

— Желтые наконечники хуже красных, — согласился Главный. — Когда наши мужчины пойдут звать гостей, они скажут им, чтобы несли красные, а желтые пусть оставят себе.

— Но, может, они мало принесут?

— Тогда осенью мы отнесем свои изделия к северным друзьям. Их работа не хуже, чем у южных!

Когда Главный охотник ушел, Льок спросил:

— Северные — это те, у кого наши берут жен?

— Да. Туда наши охотники пойдут потом, незадолго до того, как олени начнут перекочевывать через реку на зимовье в лес. Верно, и ты возьмешь себе жену?

— Нет, — угрюмо сказал Льок, — я в то селение не пойду. Не надо мне жены.

— Ну, там видно будет, — успокаивающе ответил Кибу. — Об этом рано еще говорить. Сначала девушек будем выдавать. Они сейчас только об этом и думают.

В эти дни девушки не знали покоя. Их матери озабоченно перебегали из землянки в землянку посоветоваться друг с другом, а заодно и поглядеть, хороши ли наряды у соседних невест, не красивей ли, чем у дочери. Кое-кто, прибежав назад, торопливо начинал подшивать к свадебной малице новые кусочки разноцветных мехов — чем лучше наряд у невесты, тем больше будут смотреть на нее женихи.

У Шух не было матери, но она подготовилась не хуже других. Старый Кру напромышлял немало зверей, целый ворох самых лучших шкур припас он для дочери. Да и Бэй с Льоком не забыли названную сестру. А Смеющаяся помогала ей шить, на это она была мастерица.

Наконец все было готово у невест стойбища. И вот как-то под вечер, разодетые в брачные наряды, девушки вышли из землянок. Трижды обошли они с песнями вокруг стойбища. Это был знак, что они велят охотникам звать женихов.

На следующее же утро отрядили трех посланцев — приглашать соседей южного стойбища на празднество.

В селении поднялась суматоха — шли последние приготовления к встрече гостей.

Гости прибыли сутки спустя. Шли чинно. Впереди — Главный охотник соседнего стойбища. Он нес на спине красиво расшитый мешок с товаром, за ним шествовали пожилые охотники, и позади всех шли долгожданные женихи, бережно держа перед собой завернутые в мех брачные ожерелья.

Гостей усадили на поляне посреди стойбища, против входа в землянку Главного. Старики, присев на корточки, неторопливо разложили перед собой принесенные для обмена изделия: кремневые наконечники для копий и дротиков, разные стрелы, острые — на птицу, тупые и короткие — на мелкого пушного зверя.

Охотники помоложе сели по правую сторону. По левую в ряд разместились женихи, важные и неподвижные, как резной столб в землянке колдуна. Каждый из них держал на коленях сверток с ожерельем. Много труда вложили сами женихи и их матери, чтобы соорудить это пышное украшение, которое предстояло надеть на шею невесте. Оно собиралось долго, частями; в нем были разноцветные перья и хитроумные плетенья из тонких ремешков, были резцы бобров, лисьи лапки и непременно челюсти щук, потому что щука считалась священной рыбой южного селения.

Мимо женихов прохаживались молодые охотники стойбища, отпуская веселые шутки. Женихи оставались невозмутимыми. Может быть, они были бы не прочь переброситься словом со сверстниками, но нельзя уронить свое достоинство, и они продолжали молча ждать, когда начнется пиршество и им покажут невест.

Старики не теряли времени даром. Главный охотник, Кибу, Кру и еще четверо старых охотников деловито осматривали выставленные гостями изделия. Хитрые соседи разложили орудия из желтого кремня, но зоркие глаза Главного охотника стойбища и старого мастера приметили, что к поясу одного из старших гостей был привешен туго набитый тяжелый мешочек. Видно, сначала хотели сбыть, что похуже, а что поценнее припрятывали на крайний случай.

— Видишь? — тихонько подтолкнул Главный охотник старого Кру, неприметно кивая на мешочек.

— Вижу, — ответил тот, глядя совсем в другую сторону, туда, где сидели женихи.

— А что ты видишь? — с усмешкой спросил Кибу. Тут Кру понял, что ответил невпопад, и рассердился:

— Зачем спрашиваешь? Разве мои старые глаза ничего уже не могут разглядеть?

— Твои старые глаза уже, верно, высмотрели хорошего жениха для дочери, — сказал Главный охотник. — Пусть теперь твои глаза посмотрят на орудия соседей. Пора начинать обмен.

Кру шагнул к принесенным орудиям, посмотрел, подумал, потом, быстро нагнувшись, повернул острием назад в одном ряду — три, в другом — два наконечника, это значило: «Таких не берем, несите обратно». Кибу одобрительно гудел за его спиной — правильно делает старый охотник, эти наконечники никуда не годятся.

Пока Кру продолжал свой придирчивый осмотр и гости забирали отвергнутые им изделия, Льок, по знаку Кибу вынес из землянки свои изделия и разложил их против принесенных.

У гостей заблестели глаза, но никто даже не пошевельнул рукой. У разложенных гостями орудий старый мастер провел черту — это был знак того, что хозяева требуют прибавки. Гости пошептались, и из заветного мешка достали десяток красных кремневых орудий.

Торг длился долго. Когда хозяева решили, что изделий с обеих сторон выставлено достаточно и никому не будет обидно, они прибегли к давно испытанному средству — Главный охотник стойбища велел нести угощения.

У женщин все было готово еще с утра. Они быстро и ловко расставили перед гостями рыбу, дичь, вяленую оленину, съедобные коренья и ягоды, юноши важно вынесли три больших сосуда с веселящим напитком и поставили самый большой перед стариками, другой, немного поменьше, — перед охотниками, третий поднесли женихам.

Проголодавшиеся гости жадно накинулись на еду. Они усердно работали челюстями, а берестяные ковши с напитком переходили из рук в руки. Только женихи по-прежнему сидели, как врытые в землю, им не полагалось ни пить, ни есть. Жених будет пировать потом, в землянке невесты.