Виктория Гетто - Исход (СИ)

— Ну-ну…

Зло бормочу я. Жаль, патронов у меня не очень. Шеренги одетых в голубое с жёлтым океанцев повинуясь незнакомому мне сигналу разом делают первый шаг, второй, и вот они уже быстро приближаются, высоко выбрасывая ноги.

— И бегут то по-уродски.

Высказывается Вовка. Убираю винтовку в окоп, прикрываю заранее приготовленной тряпкой. Рывком водружаем первый пулемёт на бруствер, вбиваем в плотный грунт колья, закрепляя треногу.

— Поехали?

— Давай, пап!

Гулкая очередь рвёт воцарившуюся вокруг после щелчков винтовки тишину. Эффект поразительный. На такой дистанции пули буквально сбривают первую шеренгу ближайшей к нам коробки строя. Крупнокалиберные рули двенадцать и семь производят страшное опустошение в рядах противника. А какого тем, кто шагает рядом? Вдохновлённые увиденным, наши бойцы в окопах восторженно орут, подбрасывают в воздух свои шапки. К сожалению, лента кончается слишком быстро. Перекидываем пулемёты местами. Пусть остывает. Теперь веду огонь короткими очередями, сбивая самых смелых. Или глупых. Противник вдруг рассыпается, и становится куда хуже. Нам. Сразу видно побывавших в деле вояк. Умело перебегают по нескольку человек сразу. И пока я выцеливаю одних, они уже залегают. Зато появляются вторые. Но тут над ухом бухает винтовка. Ага. Сын сообразил. Океанцы продвигаются всё ближе. хотя и несут потери. А скоро им вообще станет весело. Семь метров высоты вала позволят мне бить их сверху даже лежащих. Правда, и они смогут стрелять по мне…

— Патроны есть ещё?

— Нет. Это всё.

— Тогда я пуст.

И в это время самые быстрые вбегают на минное поле… Земля словно вскипает, когда выстреливаемые вышибным зарядом 'эски' подлетают на свою высоту, а потом рвётся основной заряд… Даже до сюда доносятся истошные вопли, в которых нет ничего человеческого. Наступающие не выдерживают и бегут, и мы в два ствола, потому что первый успел остыть, валим всех подряд, кто попадает на мушку.

— Они сгоняют грузовики в линию, пап!

Возбуждённо говорит мне сын.

— Вижу…

Похоже, что за их прикрытием будет перегруппировка. Эх, мне бы сейчас 'беспилотник', глянуть, что там происходит… Внезапно из-за машины, так и лежащей на боку, выходит солдат. Я было готовлюсь нажать на курок, но тут замечаю, что штыку его винтовки примотана белая тряпка.

— Переговоры хотят.

Говорит моя рация голосом Рарога.

— Это можно. Всё время потянем. Оно на нас работает.

— Так что, идти?

— Пошли кого поумнее. Сам не суйся. Могут обмануть. Или ловушку устроить. Пусть посланный слушает, а не все требования просит время подумать. Час. Это их не насторожит.

— А хватит?

— Хватит. Если больше — это может их насторожить, и тогда ломануться толпой. Могут массой задавить.

— Хорошо.

Рация опять умолкает. Толкаю сына в бок.

— Ты бди, а я попробую с нашими на 'Зубре' связаться.

Он кивает, прилипает к прицелу. Жаль, что светлого времени осталось немного. Но у меня два ночных прицела и куча осветительных ракет… Выбираюсь из окопа, благо выход из него ниже края вала, бегу к джипу, одиноко замершему среди кольца телег. В машине пусто. Где же все мои? Замечаю шевеление у палатки. Из неё выскакивает Сола, видит меня, бросается навстречу. Вскидываю руку:

— Потом. Погоди.

Она останавливается, а я ныряю в салон 'Воина'.

— Зубр, это Брумм. Слышите меня?

Совершенно незнакомый голос отвечает:

— Слышу отлично. Осталось примерно часа полтора, а то и меньше. Подсветите нам позиции врага и свой передний край.

— Увидите на экранах локатора холмы это мы. Лагерь противника на километр севернее. Но ещё подсветим для гарантии.

— Принято.

— Конец связи.

— Конец связи.

Вылезаю наружу. Новости отличные! Значит, если протянем резину переговорами, то останется всего полчаса… Увидев меня, Сола бросается вперёд.

— Ваша светлость, как там?

— Держимся. Сама видишь. Убитые только у врага. Скоро уже и помощь подойдёт.

Женщина облегчённо вздыхает. Потом спохватывается:

— Госпоже баронессе дурно стало. То сидела, рыдала навзрыд, только бормотала себе под нос чего-то. А потом просто легла на бок и затихла. Мы и не поняли поначалу, пока Юница не закричала…

— Как они?

— Девочка успокоилась, а госпожа в себя недавно пришла. Пока молчит, только глазами лупает.

— Скажи, что я ещё живой.

Подхватываю упаковку с ракетами, бегу обратно… Успеваю вовремя — наш парламентёр не спеша возвращается обратно. Когда он равняется с нами, я спрашиваю:

— О чём договорились?

Не поворачивая головы, словно нас нет, он отвечает:

— Обещан час. Потом должны сложить оружие и сдаться. Сказал, что надо подумать.

— Молодец!

— Рад стараться!

Проходит дальше, вижу бегущего к переговорщику Рарога. Снова спускаюсь вниз. Короткое совещание. И, опять же — жаль, что быстро темнеет. Это очень плохо. Зато, к моей радости, выясняется, что и у наших беженцев есть ракеты. Договариваемся, что как совсем потемнеет, ребята начнут пускать их по очереди в небо. Ну, не верю я океанцам, хоть ты тресни… Когда не надо, время летит ураганом. А вот когда нужно быстрее, то тянется медленней улитки… Взмывает с шипением и треском первая 'люстра', выпущенная нашими. Повисает, медленно раскачиваясь, в воздухе. Затем спускается. По ней не стреляют. Значит, пока перемирие соблюдается. На что рассчитывают враги? На количество? Или… Я холодею — здесь тысяча шестьсот. Было… Значит, остальные идут пешим порядком? Но тут меня отпускает — если пешим, значит, им до нас ещё неделю шлёпать, если только… Рёв и треск океанских машин показывает, что не я один такой умный. Самодвигатели разворачиваются и уползают прочь от лагеря, исчезая вдали. Точно, поехали за подкреплением. Сутки — и они двое увеличат количество своих солдат. А остальные нас обложат, и будут ждать подкрепления. Зачем рисковать? Правильное решение, господин океанский командир! Если ты уцелеешь, я тебе лично коньяка налью! Перед расстрелом… Вовка тоже беззвучно смеётся. Обрывает смех, резко. Оборачивается ко мне.

— У тебя ночные прицелы есть?

Киваю.

— Только для работы. Пока светить будет.

— Угу. После мин они долго в себя приходить будут. Косится на заваленное телами и изрытое воронками поле. Нам, как обычно, повезло. Первыми начали рваться ближайшие к нам мины. И когда обезумевшие солдаты ломанулись обратно, то вбежали в самую гущу 'эсок'… В общем, даже на глаз, тут сейчас перед городищем лежит сотни три трупов. И сколько то раненых гарантировано в лагере противника. До нас доносятся сухие щелчки выстрелов как раз оттуда. Переглядываемся. Что за ерунда? Внезапно Вовка стискивает зубы, затем глухо произносит:

— Тяжёлых добили. Свои же.