Чарльз Робертс - Каменный век

Занималась заря. Не имея ни собаки, ни прирученной лошади, ни ружей, первобытный человек не мог охотиться днем; он мог только тихо подкрадываться ночью к мирно пасущемуся стаду. Пришлось охотиться наудачу в ожидании темноты.

Охотники свернули в чащу густого леса.

Подойдя к могучему стволу лиственницы, Руль сказал:

— Вот дерево буррии, Руламан! Видишь эту длинную, глубокую впадину? Тут точит свои когти буррия в продолжение многих-многих лет. А вон лежит убитая им еще недавно и обглоданная корова. Будем осторожны… У буррии сила ста мужчин…

Когда они вышли из полумрака хвойного леса на прогалину, где протекал сбегавший вниз, в ущелье, ручей, совсем рассвело.

Руль разом остановился: у ручья на влажной от росы траве лежал растерзанный и окровавленный труп лошади.

— Буррия!.. — тихо и боязливо прошептали охотники.

Они поняли, что страшный пещерный лев где-то близко; будь это пещерный медведь, он утащил бы добычу в свою берлогу.

Сердце Руламана забилось от волнения и радости. Ему страстно захотелось принять участие в сражении; рука его невольно сжимала рукоятку топора.

Охотники внимательно разглядывали следы чудовища. Очевидно, лев ушел в ущелье; на сыром берегу ручья ясно отпечатались его следы, круглые, большие, около фута в диаметре.

— Он напился и наелся, теперь спит, — прошептал Руль. — Наконец-то мы нашли убийцу нашего отца. Вспомните слова Парры. Идем к нему…

Почти ползком, как кошка, побежал он по следам зверя. За ним последовали трое мужчин и Руламан. Остальные побоялись идти. Руль с презрением обернулся к ним, но все же приказал сыну остаться с ними.

Руламан нехотя повиновался и влез вместе с оставшимися на высокую ветку ближнего дерева.

Мальчик не сводил блестящих глаз с темного ущелья, в котором исчезли четверо охотников; сердце его замирало.

Вдруг громкий звериный рев потряс лесную чащу; за ним послышался раздирающий душу крик человека.

Руламан с быстротою молнии соскользнул с дерева и побежал к ущелью, сжимая в руках каменный топор и лук.

— Руламан! Руламан!.. — старались остановить его товарищи.

Но он исчез из глаз.

Руламан не успел еще сбежать по скалистому склону ущелья, как из него выбежали двое спутников Руля с криками:

— Назад! Назад!.. Буррия…

Но Руламан не слышал их и бежал дальше. Вдруг он остановился. Прямо перед ним, у подножья высокой скалы, стояло чудовище; тело зверя было все утыкано стрелами, а между передними лапами лежал распростертый человек. В глазах Руламана потемнело, — он узнал отца.

В несколько прыжков он достиг буррии.

Ударяя хвостом по бокам, свирепый хищник стоял, бешено устремив горящие глаза на сидевшего над ним на дереве третьего спутника и брата Руля — Репо.

— Отец!.. — закричал в отчаянии Руламан и изо всей силы ударил зверя в висок, до которого едва мог достать.

Лев зарычал, тряхнул косматой головой и поднял лапу, чтобы отмахнуться от мальчика, как от мухи. Руламан избежал удара, быстро перебежав на другую сторону. Животное обернулось к нему и этим движением освободило Руля. В мгновение ока Руль вскочил, окровавленный, с разорванным плечом, прыгнул в сторону и, схватив сына, скрылся с ним в кустарнике.

Сидевший на дереве спустил в это время стрелу, которая серьезно ранила зверя в шею; животное страшно зарычало и задрожало всем телом; поток крови хлынул из его пасти, и оно с хрипением упало на колени. Судорожно перевернувшись три раза, зверь покатился по склону ущелья, увлекая по дороге камни и сучья.

Охотник, пустивший последнюю стрелу, слез с дерева и подбежал к льву. Некоторое время лев неподвижно лежал у самого ручья, окрашивая его воду кровью; потом он сделал страшное усилие и встал на передние лапы; сел, поглядел на скалу, где находился вход в его берлогу, и, не обращая больше внимания на людей, исчез в темноте пещеры.

Стрелы и копья были все выпущены, Руль лежал тяжело раненый на земле; не оставалось ничего другого, как уйти, в надежде найти позже льва мертвым или окончательно добить его.

Охотники повели бледного как смерть Руля туда, где ждали их оставшиеся у растерзанной лошади товарищи. Руль едва добрался до верха, — так он ослабел от потери крови, — и сейчас же упал на траву, закрыв глаза.

Руламан с криком отчаяния опустился перед ним на колени; он думал, что отец уже умирает. Его успокоили, сказав, что Руль просто спит. Братья тщательно обмыли пять глубоких ран на его груди и плече. Чтобы остановить кровь, они приложили к ранам грибной трут и перевязали их листьями. Потом уложили бесчувственное тело предводителя на постель из мха. Руламан, утомленный волнением, уснул рядом с отцом.

Мужчины стали совещаться, как им быть: уйти, бросив такую прекрасную добычу, как буррия, было жалко, да и нести на руках раненого было тоже нелегко; дома оставались одни лишь женщины и дети — ждать помощи от них невозможно.

— Мы должны послать к Ангеко, в пещеру Гука, — сказал Репо: — он один только может вылечить брата и прислать своих людей. Я сам пойду и приведу их.

Но другие стали спорить: если Руль выбыл из рядов, то Репо теперь должен быть их предводителем и остаться с ними.

Решили бросить жребий.

Вытянувший жребий, не говоря ни слова, поднялся и исчез по направлению к северу.

Недалеко от Тульки лежала другая пещера. Она не была так тепла и суха, как пещера Руля. В ней царил такой мрак, что без факела нельзя было ступить и шагу; со стен и потолка капала и струилась вода, наполняя воздух таинственным журчанием и шепотом. В одном месте из стены низвергался целый ручей, который вливался в глубине пещеры в тихое озеро, вечно окутанное мглою. Через озеро было перекинуто несколько стволов деревьев в виде моста; по ним смел переходить только предводитель племени, жившего в этой пещере, Ангеко. Племя верило, что в глубине пещеры живут подземные духи, входить в сношение с которыми может только их глава.

Старый Ангеко был очень умен и хитер. Само имя «Ангеко» значило врач, чародей. Все боялись его и подчинялись ему.

Пещеру называли «Гука», что значит «жилище филина». И правда, в пещере гнездилось множество филинов. Айматы считали их священными, веря, что в них переселяются духи злых начальников, которые могут жестоко мстить своим обидчикам. Ангеко заботился о птицах и приказывал вешать для них мясо животных, которых айматы не употребляли в пищу. Заунывные крики филина оглашали ночью окрестности, отгоняя от пещеры других птиц. Одни только вороны вступали нередко в борьбу с филинами из-за висевших у пещеры туш мяса. Ангеко любил, сидя у входа, смотреть на эту борьбу.