Димитр Ангелов - Исчезнувший мир

Взрослые чунги двигались между порослью и около этих огромных обгорелых стволов, двигались большей частью на задних лапах, но как-то неуклюже и непривычно, покачиваясь то в ту, то в другую сторону. Только Смелый, Бурая и другие чунги помоложе двигались свободнее, но и те понимали, что в движении на задних лапах есть что-то необычное и неудобное и что это связано главным образом с пальцами и ладонями. Большие пальцы у них отстояли далеко от остальных и поэтому на земле цеплялись друг за друга и мешали идти. И все чунги невольно сжимали пальцы на задних лапах вместе и старались держать их как можно ближе друг к другу, когда ступали на всю ладонь.

Когда-то, в эпоху жизни на деревьях, чунгам нужны были такие пальцы и гибкие, подвижные ладони. Тогда им нужно было хвататься за ветки одинаково ловко и передними, и задними лапами. Но теперь, когда они окончательно спустились на землю, это перестало быть для них необходимым и полезным. Теперь, для того чтобы стоять вертикально и ходить прочнее и устойчивее, им нужны были на задних лапах не ладони, а крепкие плоские ступни.

Чунги не помнили, когда и почему спустились с деревьев и стали жить на земле. Эта перемена, как и потеря хвостов, потонула в вечном забвении очень далекого прошлого. Они даже перестали заглядывать вверх, так как все деревья, встречавшиеся им на пути с севера на юг, были мало ветвисты и почти лишены плодов, а их вершины далеко вверху были покрыты инеем. Плоды же, предлагаемые им низкими, ветвистыми деревьями были очень кислые и смолисто-горькие на вкус. Когда стая задерживалась на одном месте подольше, одни только детеныши лазали по деревьям и радостно, возбужденно кричали.

Но взрослые не слыхали этих радостных, возбужденных криков. Они всегда были голодны и должны были думать о том, как насытиться, — так что им было совсем не до криков пылких маленьких чунгов.

В пещере, где они ночевали, им удалось поймать и убить двух и-водов. Но мяса двух и-водов не хватило на всех; и сейчас они шли, озираясь: не увидят ли еще какого-нибудь и-вода, или дже, или ветвисторогого теп-тепа, или даже мо-ка, ибо при великой скудности плодов и сладких луковиц, которую они терпели с незапамятного времени, мясо животных постепенно стало их главной пищей. Правда, им очень трудно было привыкнуть есть мясо; некоторые чунги даже умерли от него, да и сейчас, когда им случалось съесть много мяса, в животе у них долгое время чувствовалась тяжесть. Но зато потом они чувствовали себя бодрее и сильнее, а кроме того, долгое время не ощущали голода.

Но так как все животные издали чуяли их большую стаю и убегали от них — даже мо-ка, — то чунгам снова пришлось искать коренья и луковицы. Смелый и Бурая присели у куста о-ра с тонкими ветками и начали подкапывать его острыми камнями. Корни о-ра были очень сладкие да еще заканчивались крупными, сочными луковицами. Наученные опытом Большого чунга и Старой помы, Смелый и Бурая следили, чтобы корень не отрывался, так как иначе луковицы останутся в земле и их долго придется выкапывать пальцами.

Когда ветки куста закачались и показались корни, Смелый оставил свой камень, прихватил ветки и начал осторожно вытаскивать их. В то же время Бурая продолжала подрывать землю вокруг корней, и наконец Смелый вытащил весь куст вместе с луковицами и корнями. Правда, много луковиц осталось в земле, но Бурая выкопала их пальцами, а тогда оба начали очищать их от грязи. Они обтирали их о ладони или о шерсть на туловище и ляжках, а потом жадно захрустели ими. Бурая выбирала себе самые крупные луковицы, так как вскоре ожидала появления детеныша, а Смелый довольствовался более мелкими.

Съев с хрустом и корни, какие потоньше, они присели у другого куста и снова дружно заработали. Другие семейства тоже работали вместе, а одинокие чунги соединились по двое или по трое и так же дружно поедали добытое общими усилиями.

Чунги знали, что не все коренья и луковицы съедобны, и в точности знали, какие из них можно есть. Для них было полной тайной, откуда они это знают, но они всегда выкапывали только те коренья и луковицы, какие можно было есть.

В этой долине было много кустов с такими корнями и луковицами, но, чтобы хорошо насытиться, нужно было копать непрестанно, до темноты, — и все-таки они не чувствовали себя достаточно сытыми. И потому, все еще голодные, они снова начали осматриваться, не встретят ли такое животное, которое могли бы убить и съесть. Они не могли догнать ни ла-и, ни дже, ни и-вода, ни теп-тепа, так как все эти звери бегали быстрее самого быстрого чунга. Так же трудно было выследить какое-нибудь животное и подкрасться к нему незамеченными и неучуянными: у теп-тепа, у и-вода, и у всех прочих животных обоняние и слух были гораздо острее, чем у них. Но звери, питавшиеся мясом убиваемых ими животных, всегда подстерегали свою добычу, притаившись, и потому чунгам иногда удавалось подманить такого зверя хитростью. И стая, которую вел Смелый, стала искать более густые кусты.

Все залегли и спрятались в них, а один молодой проворный чунг вышел вперед на столько прыжков, сколько пальцев у него было на всех четырех лапах, и еще на столько же. Теперь он остался совсем один, согнулся и скорчился, словно превратившись в четвероногое, и жалобно, испуганно заскулил. И он, и другие чунги знали, что таким способом нельзя приманить ни дже, ни теп-тепа, так как они убегут, как ветер, едва заслышав и почуяв его. Но и-вода, кровожадного вига, маленькую стаю ла-и можно обмануть и заставить напасть на него.

Молодой проворный чунг дрожал и скулил долго-долго. Его живые блестящие глаза непрестанно шарили в высокой сухой траве, переплетающихся ветвях кустов, а спрятавшиеся позади его чунги терпеливо ждали. Они не умели измерять время и не знали, долго ли продолжалось это ожидание, но, заметив, что приближается темнота, становились нетерпеливыми и возбужденными. Становился нетерпеливым и возбужденным и молодой проворный чунг. Что если к нему незаметно приблизится мохнатый мо-ка и вдруг схватит его? Успеют ли другие чунги прийти к нему на помощь? Успеет ли он побежать к ним, чтобы подманить мо-ка, которого они окружат и убьют?

Вдруг молодой чунг увидел перед собой нечто еще более страшное, чем мо-ка. Он увидел, что за сплетенными ветвями густого кустарника тенью промелькнул кровожадный пестроголовый виг.

Виг был не так крупен и силен, как мо-ка, но гораздо ловчее и свирепее, а нападал так же быстро, как и грау. Подобно грау, он припадал к земле гибким, сильным телом, а его большие желтые глаза светились тоже, как у грау. Поэтому притворный визг молодого чунга, испуганного этим внезапным появлением, сменился диким, полным ужаса воем; он быстро повернулся и изо всех сил кинулся к остальным чунгам.