Джек Лондон - Сила сильных

Он стоял наклонившись и сжимал палицу в руке. Потом тихо поднял ее и взял обеими руками. Его пальцы напряглись, и он медленно отступил на шаг. Ему почудилось что-то еще. Это было неуловимо, когда запахи всех людей перемешались, но после того, как он их различил и отодвинул от себя, остался запах без облика. Теперь, когда Лок его уловил, он сильнее всего ощущался у поворота. Совсем недавно кто-то стоял здесь, придерживаясь за скалу и наклонившись вперед, и разглядывал уступ и откос. Лок чутьем понял теперь, что так глубоко поразило Нил. Он пошел дальше по утесу, сперва тихонько, потом побежал и несся вперед, легкими скачками одолевая каменистый склон. На бегу он многое видел внутри себя, все там сливалось и путалось: вот Нил, растерявшаяся, напуганная, вот другой, вот показался Ха, он торопится…

Лок повернулся и побежал обратно. У обрыва, где его вчера угораздило так глупо сорваться, запах Ха вдруг пропал, будто на утесе не осталось места.

Лок наклонился и посмотрел вниз. Ему видно было, как шевелятся хвостатые травы в серебре реки. Он ощущал, что жалобные крики разрывают его горло, и закрыл рот рукой. Локу представилось, что Ха бьется в реке и течение сносит его к морю. Он снова принюхался и обнаружил запах Ха и другого, и запахи эти уходили вниз, к лесу. Он прошел кустарник, где Ха отыскал ягоды для Лику, увядшие ягоды, но и теперь Ха жил здесь, среди этих кустов. А тогда его ладонь пробежала по веткам, срывая ягоды. Он был жив внутри Лока, но повернул назад, уходя к дню их весеннего возвращения от моря. Лок резво сбежал по склону меж скал и шмыгнул в лес, под деревья. Гигантские стволы плотно стояли в темноте, но когда Лок начал пролезать между ними, луна послала ему в помощь свою золотистую паутинку. Здесь был Ха, весь в тревоге. Тут он подходил к реке. А вон там, у кинутой кучи дров, Нил терпеливо ждала, пока не отчаялась, и следы ее ног виднелись в лунном свете. Здесь она догоняла Ха, ошеломленная, напуганная. Беспорядочные следы поднимались по скалам назад, к утесу.

Лок вспомнил, что Ха был в реке. Он бросился бежать, стараясь держаться поближе к берегу. Он миновал полянку, где стояло мертвое дерево, и спустился к воде. Кусты здесь торчали прямо из реки и наклонялись к воде. Ветки подрагивали от течения, и видно было, как река струится под лунным светом, прорезающим темноту. Лок позвал:

— Ха! Где ты?

Река молчала. Лок позвал снова, подождал, увидел, что Ха стал растворяться и пропадать, и тогда понял, что Ха ушел. Потом с острова донесся крик. Лок вновь закричал и заскакал на месте. Но, прыгая, он уже ощущал, что голос Ха не ответит. Это был совсем не такой голос; не голос одного из людей, а голос другого. Вдруг Лок почувствовал трепет. Было необычайно важно найти этого другого, которого он чуял и слышал. Он обежал прогалину без всякого смысла, крича изо всех сил. Потом запах другого донесся до него от сырой земли, и он двинулся за этим запахом прочь от реки к склону под краем горы. Он шел по запаху, наклонившись в неверном свете луны. Запах уводил в сторону от реки, под деревья, и подвел к разбросанным валунам и кустам. Здесь могла скрываться опасность: коты, или волки, или даже гигантские лисы, рыжие, как сам Лок, и особенно злобные после весенней голодовки. Но след другого был ясен, и его нигде даже не пересекал запах хищников. Он все отходил от тропы, которая вела на откос, явно стараясь двигаться по дну расщелины, а не по ее высоким склонам. В некоторых местах другой останавливался, иногда стоял непонятно долго, и отпечатки его ступней были глубокими. В одном месте, где путь лежал по крутому гладкому склону, другой возвратился назад, сделав больше шагов, чем пальцев на руке. Он снова повернул и побежал вверх по расщелине, и ногами выворачивал комки земли всюду, где он становился на тропу. Вот он опять задержался, вылез из расщелины, опустился на ее край и полежал там короткое время. Внутри себя Лок увидел этого мужчину, не напряжением ума, а потому что каждый раз запах подсказывал ему движения другого. Точно так же, как запах большого кота вызвал бы у него кошачью настороженность, чтоб избежать рискованной встречи, и даже кошачье урчание. Как глядя на Мала, когда он тяжело поднимался по склону, люди непроизвольно подражали ему, так теперь запах другого перевоплотил Лока в того, кто прошел раньше этим путем. Он уже начинал познавать другого, сам не понимая, как это получается, что он знает. Лок-другой присел у края утеса и вгляделся в шершавый бок скалы. Он кинулся в тень горы, рыча и медля. Он тихо двинулся вперед, стал на четвереньки, осторожно подполз и заглянул с края утеса в долину, где текла полноводная река.

Он смотрел вниз, на откос. Над откосом висела скала, и никого из людей не было видно; но из-под этой скалы танцующий круг багряного света расползался по уступу, медленно бледнея, пока не сливался наконец со светом луны. Полоска дыма струилась вверх и плыла вдоль долины. Лок-другой начал боком спускаться по скале с уступа на уступ. Когда он подкрался к самому откосу, то стал двигаться еще осторожней и всем телом прижался к скале. Он прополз вперед, наклонился и посмотрел вниз. Глаза его ослепли от яркого пламени, плясавшего над костром; теперь он снова был Лок, у себя дома, вместе с людьми, а другой ушел. Лок оставался на месте, бездумно рассматривая землю, и валуны, и твердый удобный уступ. Фа что-то произнесла прямо под ним. Он не понял ее слов, и смысл их был ему недоступен. В руках у Фа был большой сверток, она резво побежала по уступу к почти отвесной, чуть видной тропе, которая вела к ледяным женщинам. Старуха подошла, посмотрела ей вслед, затем возвратилась назад к костру. Лок услышал треск дерева, потом сноп искр взметнулся прямо к его лицу, и свет костра на уступе расширился и задвигался.

Лок отодвинулся назад и медленно поднялся. Голова у него была пустая. Он ничего не видел в себе. Тем временем Фа уже прошла плоскую скалу и полосу земли и полезла вверх. Старуха сошла с откоса, сбегала вниз к реке и возвратилась, неся воду в обеих горстях. Она была совсем рядом, Лок видел капли, которые пробивались у нее между пальцев, и два огня, которые, как близнецы, светились в ее глазах. Она прошла под скалой, и Лок понял, что она его не видит. Вдруг он испугался того, что она его не видела. Старуха столько знала, и все-таки она его не видела. Он ощущал себя изгоем, а не одним из людей; словно слияние с другим так изменило его, что он стал непохож на них, и они уже не могли его видеть. Он не мог подобрать слова, чтобы высказать эти мысли, но ощущал себя чуждым и незримым, будто ледяной ветер пронизывал его кожу. Другой рванул за нити, которые соединяли его с Фа, и Малом, и Лику, и с остальными людьми. Эти нити были не пустой игрушкой, а самим смыслом его жизни. Если они разорвутся, человек сразу умрет. Вдруг Лок испытал томительное, как голод, желание, чтобы чьи-то глаза встретились с его глазами и узнали его. Он повернулся, думая промчаться по зубцам и спрыгнуть на откос; но вдруг снова почуял запах другого. Другой не был уже пугающей частью Лока, но его неизвестность и сила требовали внимания. Лок пошел за запахом вдоль зубцов, тянувшихся над уступом, пока не подошел к обрыву у воды, а путь к ледяным женщинам проходил выше, над его головой.