Владимир Уткин - Гремящий мост

Лыжи можно связать вместе и положить на них много груза — ягоды или тушу убитого зверя, — привязать к ним ремень и притащить груз в стойбище.

Большая река дымилась паром и по ночам у берегов покрывалась тонким слоем льда. Малыши на шкурах скатывались со склонов холма и скользили по ненадежному льду, стараясь все-таки держаться у самого берега. Днем, когда снег становился влажным, они лепили снежных зубров, мамонтов, оленей и состязались в меткости, кидая в них деревянные копья. Изредка к ним подходили взрослые охотники, показывая, как правильно держать копье при замахе, устойчиво стоять на ногах, точнее целиться. А показывая, сами увлекались игрой и начинали соревноваться между собой, стараясь точнее попасть копьем в игрушечного зверя. Только молодые охотники держались подальше от этой игры, считая ее недостойной взрослых.

Старая Медведица учила девочек лечить от болезней людей и собак. Она показывала им разные травы, рассказывала, как варить их и когда собирать. Трав было много, и трудно было запомнить каждую. Девочки скучали и потихоньку убегали из хижины. Только Галка — любимая ученица Медведицы — дослушивала до конца все ее объяснения и проводила в хижине целые дни, помогая Медведице варить целебные травы.

Женщины собирались вместе в чьей-нибудь хижине и, оживленно болтая, чинили зимнюю одежду, шили новую. Вычиняли шкуры для летней одежды; сдирая с них мех, долго мяли шкуры в золе, вымачивали в отваре из ольховой коры. Шкуры становились мягкими и прочными, окрашивались в темно-коричневый цвет.

Дни становились все короче, а снег все глубже. По утрам вождь заставлял молодых ловцов расчищать от снега стойбище и тропинку к проруби. Костяными лопатками они отбрасывали сухой искрящийся снег от хижин, а потом отправлялись в лес за хворостом. Запасов хвороста, собранных летом, вождь не разрешал трогать.

— Если подуст сильный ветер, — говорил он, — мы не сможем пойти в лес. Тогда возьмем запас.

Старейшины рисовали на снегу следы разных зверей и учили малышей распознавать их. А потом выводили ребят в лес и там спрашивали, какой зверь оставил этот след и как давно.

Часами простаивали дети в мастерской Молчуна, смотрели, как он работает. И, насмотревшись, то один, то другой хватал кремень и начинал оббивать его, изготовляя себе наконечник копья, нож или скребок…

По вечерам Ходок учил говорить руками всех желающих, и на его уроки приходили даже взрослые воины: каждому хотелось уметь объясниться с людьми чужих племен.

Седой рассказывал соплеменникам, как небесный охотник — Солнце — метнул огненные копья-лучи в Землю, и там, где упали эти копья, в Земле появились раны и выступила кровь Земли — красная краска.

— Звери любят кровь, — говорил Седой, — и, увидев краску, лизали ее, пачкались в ней. После этого они уже не захотели жить в чаще, построили себе хижины и стали людьми. А другие звери не захотели пить земную кровь. Они так и остались четвероногими.

Ночью Дрозд выкрасил красной краской пса, но человеком пес не стал. Мало того, его же собратья-собаки, испуганные непривычным видом пса, покусали его, и он долго отсиживался в хижине Седого, пока наконец не оттер краску о снег. Племя смеялось, смеялся и вождь, хотя и отчитал Дрозда за то, что тот потратил столько краски напрасно. Но Дрозд уже привык к выговорам и не обижался, обдумывая очередную шутку.

А Орлик сидел в углу хижины молча, отрешенно, не принимая участия в разговорах, не слушая песен, которыми женщины сопровождали свою работу.

Когда солнце выходило из-за туч, женщины уходили в лес собирать ягоды. Вождь запретил им удаляться от стойбища, но женщины увлекались и часто уходили довольно далеко, забыв об осторожности. Очень уж заманчиво выглядели ярко-красные гроздья рябины на белом снегу.

Однажды женщины, ушедшие еще на рассвете в лес, в ужасе вбежали в стойбище.

— Рысь, — кричали они, — рысь разорвала Галку.

Охотники сразу схватились за копья, но Ходок остановил их.

— Пусть молодые охотники найдут и убьют людоедку, — сказал он. — Пусть ведет их Орлик.

Молодые охотники, подхватив копья и горящие ветки, побежали к лесу.

Дрозд и Орлик бежали впереди.

— Здесь, — остановился наконец Орлик.

Следы оканчивались у густого кустарника.

Охотники рассыпались цепью, окружая кустарник, а потом начали сближаться, настороженно ощупывая длинными копьями густое переплетение ветвей.

— Она здесь, — шепнул на ухо Дрозду Орлик. — Ветер на нас. Не слышит нашего запаха.

И тут рысь прыгнула, перелетев через их головы, и вскарабкалась на сосну, спрятавшись в ее густой кроне. Охотники окружили сосну, натаскали к стволу хворост, подожгли его и отступили, приготовив копья.

Густые клубы дыма окутали дерево. Фырканье рыси перешло в кашель.

— Сейчас прыгнет! — прошептал Дрозд, поднимая копье.

Огромная кошка распласталась в воздухе, и навстречу ей полетели копья.

Раненая рысь припала к земле, готовясь к новому прыжку. Она рычала злобно и угрожающе. Охотники крепче сжимали дубинки.

— Орлик сам, — остановил охотников Орлик.

Не спеша, на полусогнутых ногах, готовый ежесекундно отпрыгнуть в сторону, подходил он к рыси. Рысь прыгнула, но в воздухе ее встретила дубинка молодого охотника. С визгом покатилась рысь по земле. Со всех сторон падали на нее дубинки.

— Вот тебе, Коротколапый Лис, — крикнул Орлик, опуская дубинку на ее загривок, и рысь затихла.

Наверное, кто-нибудь из молодых охотников передал слова Орлика Лису. Все чаще он стал ловить на себе настороженный, изучающий взгляд Лиса. Все чаще попадался ему Коротколапый на охотничьих тропах.

— Пусть Орлик бережется, — предупреждал его Дрозд. — Лис охотится на Орлика.

Но Орлик молчал. На краю замерзшего болота он нашел дерево, поваленное бурей. Яму от корней дерева он выстлал шкурами и сухой травой, а корни, которые нависали над ямой, переплел еловыми ветками. Там он и жил, сутками не возвращаясь в стойбище.

Около болота водилось много куниц, хорьков, горностаев, соболей, колонков… Орлик ставил силки на зверьков, а шкурки относил в стойбище и отдавал женщинам. Конечно, добыча охотника, который охотится один, — это добыча его хижины. Но зачем шкурки Орлику? Медведи не возьмут их как выкуп за Белку. У них много таких шкурок. А женщинам племени шкурки нужны.

Как-то раз, вернувшись из стойбища, Орлик нашел свое убежище разрушенным. Исчезли шкуры, обрушилась крыша, яма была засыпана снегом. Он восстановил убежище, но теперь старался не оставаться в стойбище, когда охотники уходили в лес. А потом он зацепил какой-то ремень, зарытый в снег на тропе, по которой ходил к убежищу, и едва успел увернуться от подрубленного дерева. Дерево подпирал кол, к которому и был привязан этот ремень. Орлик осмотрел ловушку и нашел возле нее следы лыж. Следы, петляя, вели к стойбищу и там пропадали на утоптанной тропе.