Артур Конан Дойль - Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда Земля вскрикнула (сборник)

– Если я обещаю что-либо сохранить в тайне, я держу слово.

– Так. Мой юный друг Мелоун, – он говорил так, точно Тэду десять лет, – хорошего мнения о вас. Он говорит, что вам можно верить. Доверие для меня весьма важно, потому что ныне я приступаю к одному из величайших опытов, – могу сказать, к величайшему эксперименту в мировой истории. Я предлагаю вам участвовать в нем.

– Буду считать за честь.

– Да, это в самом деле большая честь. Должен прибавить, что я не поделился бы своей работой ни с кем, не имей она такого гигантского размаха и не требуй такого количества хороших технических сил. Теперь, мистер Джонс, заручившись вашим обещанием сохранить полную тайну, мы подходим к самому существенному моменту. Дело в том, что Земля, на поверхности которой мы обитаем, сама по себе представляет живой организм, обладающий, как я полагаю, кровеносной системой, дыхательными путями и собственной нервной системой.

Ясно, он сумасшедший.

– Я замечаю, что ваш мозг, – продолжал он, – не приспособлен к охвату идеи. Но постепенно он переварит ее. Вы не замечали, как степь и вереск напоминают шерсть гигантского животного? Подобная аналогия существует во всей области природы. Потом вы заметите периодическое опускание и подъем суши, напоминающее медленное дыхание животного. Наконец, вы заметите, как природа волнуется и почесывается, что для нашего лилипутского состояния выражается в землетрясениях и конвульсиях.

– А вулканы? – спросил я.

– Те-те… Они соответствуют тепловым точкам нашего тела.

У меня голова закружилась, и я лихорадочно искал возражений этой чудовищной гипотезе.

– Температура! – воскликнул я. – Разве не установлено, что она повышается по мере углубления в Землю и что центр Земли представляет расплавленную жидкую массу?

Он отвел мое возражение:

– Вам, возможно, небезызвестно, сэр, поскольку начальные школы сейчас стоят на высоте, что Земля сплющена у полюсов. Это значит, что полюса расположены к центру ближе, чем всякий другой пункт поверхности, и, казалось бы, должны быть больше подвержены действию тепла, о котором вы говорите. Разумеется, вы не будете отрицать, что температура полюсов несколько ниже тропической.

– Ваша идея настолько нова и неожиданна…

– Конечно, нова. Привилегия глубокого мыслителя состоит в продвигании идей, которые из-за своей новизны часто враждебно принимаются серой массой. Ну, сэр, что это такое?

Он взял со стола маленький предмет и помахал им перед носом.

– Я бы сказал, что это морской еж.

– Именно! – воскликнул он с удивлением, точно услышал умное замечание от ребенка. – Совершенно верно, это морской еж, обыкновенный эхинус. Природа повторяет себя во многих формах, невзирая на размеры. Этот эхинус – модель, прототип Земли. Вы замечаете, что он имеет грубо круглую форму и сплюснут у полюсов? Представим себе Землю в виде огромного морского ежа. Что вы можете на это заметить?

Главное мое замечание состояло в том, что вся его идея слишком абсурдна, но я не посмел сказать этого вслух и стал искать более вежливых аргументов.

– Живое существо нуждается в пище, – сказал я. – А как может утолить свой голод Земля?

– Прекрасное возражение, превосходное, – весьма покровительственно ответил профессор. – Вы хорошо охватываете то, что очевидно, хотя много медленнее ориентируетесь в тонких намеках. Откуда Земля получает пищу? Тут мы снова обратимся к нашему маленькому приятелю, эхинусу. Окружающая его вода проходит по каналам его тела и обеспечивает его питание.

– Значит, вы думаете, что вода…

– Нет, сэр, нет. Не вода. Эфир. Земля, несясь по своей орбите, пасется на пастбищах бесконечности, и эфир проникает сквозь нее и, проходя через ее поры, обеспечивает питание. Целое стадо других планет-эхинусов делает то же самое: Венера, Марс и остальные, и у каждого есть свои собственные пастбища.

Он сумасшедший, это ясно, но спорить с ним не следует. Мое молчание он понял как знак согласия и улыбнулся мне с самым благожелательным видом.

– Мы подвигаемся вперед, подвигаемся, – сказал он. – Начинает уже мерцать свет. Сперва он немного ослепляет, но мы к нему скоро привыкнем. Прошу еще вашего внимания, пока я сделаю еще пару замечаний по поводу этого существа на моей ладони. Допустим, что на поверхности его твердой оболочки имеются некоторые бесконечно малые насекомые, ползающие на этой самой оболочке. Как вы полагаете, будет ли эхинус знать об их присутствии?

– Думаю, что нет.

– В таком случае вы легко себе можете представить, что Земля-планета не имеет ни малейшего представления о том, что человеческая раса эксплуатирует ее. Она не имеет никакого понятия ни о чудовищном произрастании растений, ни об эволюции животных, прилипших к ней во время бесконечных блужданий вокруг Солнца, как ракушки облепляют дно старого корабля. Таково положение вещей в настоящее время, и его-то я и хочу изменить.

Я оторопел:

– То есть как изменить?

– Я хочу дать знать Земле, что есть хотя бы один человек, Эдуард Челленджер, который нуждается в ее внимании, который требует ее внимания, настаивает на этом. Разумеется, это первая попытка такого рода.

– А как, сэр, вы достигнете этого?

– А вот тут-то мы подходим к деловой части. Вы попали в самую точку. Я снова позволю себе обратить ваше внимание на это интересное маленькое существо, которое держу в руке. Под защитной оболочкой это сплошные нервы, невероятная чувствительность. Разве не ясно, что если паразитирующее на нем животное желает привлечь его внимание, оно должно пробуравить дырку в его коже и только тогда возбудить нервную систему, чувствительный аппарат.

– Разумеется.

– Или возьмем другой пример: домашнюю муху или комара, эксплуатирующих поверхность человеческого тела. Мы можем и не знать, не быть уверены в их присутствии. Но вдруг, когда насекомое запускает свое жало, свой хобот сквозь кожу, нашу защитную кору, мы с неудовольствием вспоминаем, что мы не совсем одни. Теперь мои намерения становятся для вас понятнее. Во тьме забрезжил свет, не так ли?

– Боже мой! Вы хотите просунуть свое жало сквозь земную кору?

Он закрыл глаза от удовольствия.

– Вы видите перед собой того, – сказал он, – кто первым проникнет сквозь эту твердую защитную броню. Я даже могу говорить об этом в настоящем времени и сказать: который проникает.

– Вы сумели это сделать?

– С благосклонной помощью «Мордена и Компании». Думаю, могу теперь сказать: да, я это сделал. Несколько лет неустанной работы, производившейся днем и ночью всеми существующими видами сверл, буравов, землечерпалок и взрывчатых веществ, привели нас к цели.

– Неужели вы хотите сказать, что пробили кору?