Инга Соболева - Я - Монстр

— Не понимаю все-таки, зачем такие сложности? — недоумевал Всеслав.

— Человеческая форма меньше внимания привлекает, — пожала плечами я. В конце концов, как показали наши блуждания по лесу, у боевой ипостаси тоже есть определенные неудобства.

— Да какая разница, привлекает или нет, — гнул свое вампир, — столько сил тратить на создание двух совершенно разных форм, по-моему, глупость несусветная.

— Ну, ты можешь вернуться в Цитадель и высказать свои претензии лично.

— Нет уж, я лучше доверю эту почетную миссию тебе, — опомнился парень.

— Думаю, они-то без критики вполне проживут, а вот мы вряд ли, если так и будем двигаться такими медленными темпами, — оборвала я назревающий спор по поводу собственной внешности.

Всеслав видимо хотел возразить и перевалить вину на меня, повседневные поиски добычи и мой рост действительно сильно нас тормозили, но благоразумно сдержался. За время дороги их уверенность в том, что на вампиров не действует магия, значительно поколебалась — сильно я не увлекалась, все-таки ребята болезные. Но когда парни периодически начинали задаваться, то я аккуратно заставляла ветки цепляться им за ноги и также аккуратно класть на землю в целях профилактики обострения вампирской значимости.

В целом, пока все складывалось удачно: куда идти я представляла, на след наш еще не вышли, скорость, надеюсь, теперь тоже прибавится. Отношения с парнями в общем-то нормальные, Всеслав, конечно, при случае выдавал порцию ядовитых замечаний, но меня они особо не задевали — у самой яда полно, в тех же когтях, например, или в лезвиях волос.

Откровенно говоря, несмотря на высказывания вампира, как таково от человека во мне был только внешний облик — магистр Ольмек старался не выходить за общепринятые стандарты. Допустим, по глазам, их цвету и размеру чужаки не догадаются об остроте зрения или умении видеть в темноте. Зато в волосах были серебристо-стальные пряди, пропитанные ядом на концах. Пришлось даже для их применения разработать специальную технику боя. Как я уже говорила, магистр Ольмек был натурой увлекающейся, чего еще он напихал в меня, я, несмотря на кучу опытов, не знала до сих пор. Сильно подозреваю, что он и сам с трудом представлял себе возможности своего любимого детища.

— А вот мне интересно, — как ни в чем ни бывало продолжил разговор Искрен, — ты иногда такие выражения странные употребляешь, я даже не всегда тебя понимаю. Тут все так говорят? — до чего же любознательный экземпляр.

— Нет, просто еще с Альстар Университета привычка осталась.

— Неужели ты училась в Университете? — обалдел он.

— У меня даже диплом об окончании есть, между прочим, с отличием, — недвусмысленно предупредила я.

— И что, тебя вот ээ… такую так просто взяли? — либо я ошиблась с его происхождением, либо уроки дипломатии Всеслав проигнорировал за ненадобностью.

— Я имею в виду, — поправился он, — твои преподаватели знали, что ты…особенная, — внял предупреждению про диплом и решил не нарываться в открытую.

— Некоторые знали, другие нет, но на мои способности и знания это не влияло.

Да уж, вряд ли магистр Ольмек, затевая эксперимент по моему созданию и добавляя в мою структуру собственную кровь, предполагал такое развитие событий. Я втихую магичила довольно давно, но после одной из полевок, когда в живых из всей группы остались только я и мальчишка-ученик, взятый в качестве наживки, нам сделали серьезное сканирование памяти, вследствие чего в Цитадели разразился настоящий скандал. Хорошо хоть в благодарность за свое спасение малыш Дневор каким-то образом смог частично закрыться и мой действительный потенциал так и остался невыясненным. Однако сам факт наличия такого рода способностей у искусственно выращенного существа наносил серьезный удар по престижу магов. Ведь только благодаря им они могли диктовать условия окружающим, и если способности можно создавать специально, то система существования Орденов, как и всего магмира, обрушится. Одновременно с этим открытием ныне покойный глава Совета впервые серьезно заболел, и страсти вокруг меня накалились до предела. Ольмек, не рассчитывая на понимание коллег, под предлогом полноценно развиваемого эксперимента, решил сплавить меня из Ордена на учебу. Как ни странно, ему это удалось, и в Альстар Университете появилась оччень необычная студентка.

В отличие от своих сокурсников, меня не слишком беспокоила учеба: память у меня прекрасная и способности действительно неплохие. Зато я искренне не понимала, почему люди смеются, зачем танцуют, чем, кроме физиологии, мальчики отличаются от девочек. Меня интересовала тысяча мелочей, известная всем простым людям и совершенно не затрагивавшаяся в многочисленных опытах Ордена. Еще мне здорово повезло с соседкой по комнате — Всемилой, которая хоть и поражалась моему дремучему невежеству, но списывала его на мое южное происхождение (такую легенду придумал Ольмек, на случай, если моя необычность и наивность в некоторых вопросах будут привлекать внимание). Под ее чутким руководством я научилась носить платья, к концу второго курса я поняла, что многие считают меня привлекательной девушкой, а к концу четвертого у меня прорезалось чувство юмора, правда, весьма своеобразное. Его первой жертвой стал Таарос — мой главный наблюдатель из среды студентов в Университете.

Орден не оставлял меня без своей опеки, а преподаватели не всегда имеют возможность проследить за своими учениками, в отличие от таких же братьев-студентов. Таарос учился курсом старше и его кумиром на тот момент был магистр Навислав. Естественно, он не мог отказать тому в просьбе и добровольно принял на себя обязанности шпиона, хотя и испытывал при этом противоречивые чувства: с одной стороны, он был рад и горд оказать любезность многоуважаемому магистру, ведь это значит, что тот по достоинству оценил его таланты. Но с другой стороны, необходимость тратить свое драгоценное время на столь недостойное существо, как я, его сильно раздражала. Несколько лет подряд он всегда находился поблизости с таким видом, будто у него непреходяще ныли зубы. Через три года он действительно меня уже видеть не мог.

Всемилу такое отношение со стороны привлекательного парня к своей подруге сильно задевало, в тайну своего происхождения я ее не посвящала, а она, если и подозревала о чем-то, тактично не спрашивала. Впрочем, это не мешало ей язвить в отношении Таароса по всякому удобному поводу, а когда у него возникало желание проучить языкастую малолетку, появлялась я и аккуратненько оттирала девчонку себе за спину — связываться со мной, зная о моем полевом опыте, он не рисковал: еще чего доброго проиграет, потом позора не оберется. Таким образом, из перспективного задания я постепенно стала его персональным кошмаром.