Андрей Мелехов - Mon Agent или История забывшего прошлое шпиона

— Да, друг мой, настала пора действовать!

После этого, не произнося более ни слова, двое проповедников принялись за работу. Молодой измазал лицо заранее припасённой кашицей из замоченного хлеба и, страшно выкатив глаза, лёг спиною на пол. Бородач подбежал к стальной двери и принялся молотить по ней твёрдыми сухими кулаками. В панике прибежал охранник:

— Что? Что случилось? — затараторил он, с ужасом посматривая в глазок на хрипевшего и, по всей видимости, захлёбывавшегося в собственной рвоте «хиппи».

— Не знаю! — панически орал Бородач, вдруг заговоривший на вполне приличном английском. — Наверное, вы накормили его свининой!

Почему-то подобное объяснение привело охранника в ещё больший ужас: чёрт знает этих мусульманских фанатиков! Может, для них свиная отбивная действительно хуже крысиного яда! Тем временем состояние «мусульманина» стремительно ухудшалось: на его ногах и запястьях появилась свежая кровь, его худое красивое лицо принимало синюшный оттенок умершего человека.

— И что же теперь может случиться? — испуганно спросил страж порядка.

— Сейчас он выплюнет своё сердце!

Образ сердца, вылетающего из осквернённого свининой тела слишком религиозного заключённого затмил последние сомнения в мозгу тюремщика. Он зазвенел ключами и секунду спустя распахнул тяжёлую дверь. В этот миг лицо лежавшей на полужертвы некошерной диеты внезапно просветлело. Оторопев, полицейский увидел, как ещё секунду назад умиравший выходец с Ближнего Востока медленно сел и внимательно посмотрел на него.

— Ты ведь поможешь нам, добрый человек! — полным доброжелательности голосом скорее утверждал, чем спрашивал, Учитель.

Загипнотизированный тюремщик встрепенулся и бодрым голосом исполнительного солдата ответил:

— Так точно, сэр, буду готов помочь вам всем, чем только могу, сэр! Прикажете исключить свинину из тюремного рациона, сэр?

Учитель невольно улыбнулся:

— Друг мой, уверяю тебя, если бы свиные могли говорить, они бы убеждали в пользе кошерности жарче любого раввина!

Бородач недовольно покосился на своего товарища по приключениям, но промолчал. За окном сверкнула вторая молния, и в тюрьме пропал свет. Спустя десять минут из её здания вышли две странные фигуры. Одетый арабским пастухом старик с гремящим мешком и хиппи средних лет сначала не спеша, а потом всё прибавляя шагу и ежесекундно оглядываясь, направились к ближайшему перекрёстку. В наступившей темноте их можно было разглядеть лишь благодаря странному ореолу над головами. У наёмных убийц, нанятых Председателем-яхтсменом и сидевших в машине неподалёку, возникло впечатление, что эти двое горели желанием оказаться подальше от изолятора и куда-то очень спешили. Один из них набрал номер сотового телефона. Перекрикивая сильнейший штормовой ветер, он доложил об обстановке и затребовал дальнейших инструкций. Очевидно, инструкции оказались короткими, так как машина тут же последовала за двумя беглецами. Тот, что звонил Председателю, спрятал телефон, достал с заднего сиденья автомат Калашникова и передёрнул затвор. Сверкнула третья молния. Звуковая волна от мощного электрического разряда на несколько секунд прижала к земле всё живое и неживое. По крышам домов и автомобилей, по нагревшемуся за день асфальту, по тёмной и грязной воде Темзы застучали первые капли стремительно набиравшего силу ливня. В наступившей кромешной тьме обитатели Лондона не сразу заметили, что ливень, подобный тропическому, был кроваво-красного цвета.

Для Констебля эта пятница стала достойным завершением и без того трудной недели. Все его попытки разговорить Бородача, в котором он подозревал давно умершего пророка, закончились ничем. Симпатичный араб лишь улыбался и произносил уклончивые и часто совершенно непонятные фразы. Впрочем, переводчик, по-видимому, лучше воспринимал смысл этих загадочных изречений. Он записывал каждую букву со священным трепетом и вскоре достиг такой степени экзальтации, что стал абсолютно бесполезным. В среду он не появился вообще. Констебль без особого удивления узнал, что тому неудачно сделали процедуру обрезания. Не прибавляло хорошего настроения и вяло идущее расследование череды зверских убийств, исполнителя которых детективы со свойственным им чёрным юмором окрестили «Гурманом». Прозвище намекало на то, что изувер, высасывавший из своих жертв большую часть крови, а потом раздиравший их на части, предпочитал обладателей исключительно первой группы. Версия о причастности к убийствам кого-то, имевшего доступ к историям болезни погибших, оставалась наиболее перспективной, но пока не нашла подтверждения. Лишь у Констебля порою мелькали сомнения по поводу верности приоритетного направления расследования. Ведь Скотланд-Ярд исходил из того, что убийцей был человек, который мог узнать о группе крови лишь на основании лабораторного анализа.

А если речь шла не о человеке? В конце концов, комары выбирают обладателя той или иной группы не по медицинской книжке.

Но самой главной причиной стресса на этой неделе, безусловно, являлось отсутствие прогресса в поиске настоящего Профессора. Сей персонаж, по предположениям антитеррористической полиции и контрразведки, по-прежнему находился на территории Соединённого Королевства и готовился к совершению пока не известного, но заведомо чудовищного преступления. От действий сумасшедшего имама могло пострадать не только население зелёного острова, но и политическая карьера нынешнего Премьера, у которого на носу были очередные выборы. Перспективу победы на них и так уже поставили под сомнение неудачный мир в ближневосточном Междуречье и растущее недовольство нации по поводу слепой любви к заокеанскому коллеге. Сегодня утром, перед совещанием с силовыми ведомствами, Премьер просмотрел подборку редакционных статей и политических карикатур в ведущих изданиях страны. Особенно тяжёлое впечатление произвела та карикатура, где он — в женской шляпке, в отнюдь не шотландской юбке и с аляповато накрашенными губами — становился жертвой грубых ухаживаний ковбоя с циничной ухмылкой. Своё неважное настроение Премьер выразил самым недвусмысленным образом и предъявил немалые претензии силовикам по поводу «непозволительно медленного расследования» и «чудовищно некомпетентного поиска». Начальники полиции и контрразведки тут же обозлились и напомнили Премьеру, что именно он несколько лет назад в несколько раз уменьшил бюджеты их организаций. «При этом, — сказали они, — „ваш друг“ Президент России наводнил наш остров полчищами шпионов такой численности, которую мы не видели и в худшие периоды холодной войны». Этот упрёк оказался тем более болезненным, поскольку был абсолютно справедливым. Действительно, в последние пару лет британцам пришлось фактически прекратить тотальную слежку за сотрудниками посольств России, Израиля и прочих «союзников». У них просто не хватало сил и средств, чтобы уследить за их активной и, как с тоскою подозревали английские спецслужбы, весьма плодотворной деятельностью. За этим нетактичным упоминанием последовало ещё более раздражённое высказывание главы кабинета по поводу того, что русские и избранные, по крайней мере, не собирались распылять ядовитые газы в метро или заражать чумой фабрики мороженого. Словом, и начальник Констебля, и он сам покинули совещание на Даунинг-стрит, 10 с противным ощущением грозящей им скорой и бесславной отставки.