Мария Семёнова - Славянское фэнтези

Викинг неспешно поглощал вино, и эти глотки отдавали церковным колоколом в голове Феодора. Когда варяг снова поставил пустой кубок на стол, Кривой Купец уже знал, что ему ответить.

— Ты прав. Золото не заберёшь в могилу. Сей довод зачастую бронзовый щит, коим прикрываются от укоров стариков не только такие киники, как наш добрый Гаилай, но и те, кто пропивает свои деньги в тавернах. Ты не знаешь, что такое школа, и потому никогда не слышал о таком человеке, как Эпикур, и о такой вещи, как гедонизм, потому я объяснил тебе всё так примитивно то, о чём написаны целые трактаты.

Феодор сделал паузу и дрожащей рукой влил в себя половину кубка. Никто, даже викинг, не сказал ни слова, пока он пил.

— Но скажу… скажу тебе, Олаф из племени русов, что одинаковы доступны презрения и те, кто отказывается от злата, и те, кто пропивает его в тавернах.

— Наверное, его правильней было бы отнести вашему Мессии, — усмехнулся викинг.

— Не испытывай моего терпения, Олаф-рус, — хрустнул костяшками Феодор. — Я, в отличие от других купцов, разрешаю верить своим людям во что угодно, кроме лживого пророка детей пустыни, но не надо пользоваться моей благосклонностью, чтобы возводить хулу на Мессию.

Олаф слегка склонил голову и приложил руку к сердцу.

— Феодор Отважный, я не возводил хулу на Мессию. Он великий бог, если ему служит такой человек, как ты. Я уважаю его так же, как ты уважаешь моих богов. Но согласись, что глупо пытаться купить благосклонность бога за деньги.

— Я понял тебя, Олаф-рус. Но запомни, когда человек моей веры несёт золото в храм Мессии, он не покупает его благосклонность, а просто выражает благодарность за успех. Но согласен с тобой, что достоин жалости человек, который отдаёт богу всё до последней монеты. Золото нужно не для этого.

— Так для чего же?! Клянусь молотом Тора, я не понимаю тебя, Феодор Отважный!

Викинг был раздражён, а Феодор, напротив, очень спокоен.

— Дети, Олаф-рус, дети. Ты можешь сам читать Диогена и мечтать о грязном рубище, но дети твои должны ходить в шелках. И после твоей смерти дети наследуют твой дом и богатство. Может быть, они сами начитаются Диогена и захотят вести жизнь, подобную жизни бродячих псов, но ты должен оставить им выбор: нищета или богатство. Тот, кто рождён в богатстве, тот имеет выбор, кто рождён в нищете, тот выбора не имеет. Поверь мне, Олаф-рус. В нашем мире всё обстоит именно так. Я знаю, ты презираешь наш мир, ты, человек народа, который умеет только воевать. Но подумай: твоя кольчуга, твой меч, твоя одежда — всё создано в нашем мире, мире, где кто-то воюет, а кто-то живёт мирной жизнью.

Олаф-рус был недоволен, но ничего не мог ответить Феодору. Кольчуга его была родом из страны саксов, меч — из королевства потомка Шарлеманя, а одежда куплена в лавках Империи. А Феодор продолжал свою спокойную речь:

— Подняться из нищеты честным путём нельзя. Только разбой или война могут сделать нищего богачом. А убийство невинного человека — для тебя, викинг, это пустые слова, но по моей вере за него тебе придётся отвечать перед Мессией. И кара зачастую настигает человека при жизни. Мой прадед сколотил себе состояние в букелларии одного негодяя. Отойдя от войны, он отдал много золота в храмы, но всё равно умер в муках. Мой дед был благодарен своему отцу за то, что он оставил ему хорошее дело, но он помнил его предсмертную просьбу и прожил честную жизнь. Мой отец не смог пережить смерть моей матери и пустил состояние по ветру. Когда Мессия забрал его, то мне остались в наследство жалкое судно и худшая команда стольного града. Я работал как проклятый и в результате превратил отцовское наследство в три лучших корабля Империи и три самые опытные команды. Мне принадлежит не один дом в стольном граде, и не один сундук с монетами закопан на чёрный день в его окрестностях. Я мог бы достичь всего этого втрое быстрей, если бы жил не по закону Мессии, но я не хочу умирать в муках. Сегодня я получил по воле Господа несметное богатство. И это богатство опять превратится в роскошные дома и новые корабли, которые я оставлю своим детям. Кто-то, узнав о том, как я получил нынешний клад, назовёт меня просто удачливым человеком, но ты, викинг, знаешь, что до сегодняшнего дня ни одной монеты мне не доставалось просто так. Если сегодня Мессия послал мне столько золота, то лишь в награду за мои труды в прошлом. И скажу…

Феодор снова сделал паузу, чтобы опорожнить кубок.

— И скажу ещё раз: не будь у меня даже того жалкого корабля, который мне оставил разорившийся отец, то я бы не имел выбора. Да, я преумножил бедное наследство отца, но если бы в начале торговой жизни не имел даже этой малости, то не смог бы стать тем, кто я сейчас. Наш разговор, варяг, пустая трата времени. У тебя нет своих детей, поэтому ты не поймёшь меня.

Феодор дышал тяжело, как после хорошего боя. Он думал, что спор закончен, но викинг так не считал. Как настоящий воин, вначале он дал возможность противнику отдышаться и лишь потом заговорил.

— Ты знаешь, откуда у меня этот меч? — спросил он купца, медленно вытаскивая оружие из ножен.

Верный Гамба осторожно достал из-за сапога нож, а рука Феодора как бы невзначай легла на рукоятку булавы. Пьяный викинг с обнажённым мечом — всякое может случиться.

Олаф-рус любовался своим клинком, как сладострастник хорошенькой наложницей.

— Из страны, которой сейчас правит потомок Шарлеманя, — осторожно ответил Феодор, приготовившись ко всему.

Он успокоился лишь после того, как Олаф убрал оружие обратно в ножны.

— Да, лучшие мечи делают в этом королевстве. Свой клинок я купил на ту часть добычи, которую получил после боя на Чёрном Острове. То была славная победа ярла Хавьинга, о которой ещё сложат легенды. Я участвовал в этом бою совсем мальчишкой, но сам ярл Хавьинг восхищался моей отвагой! Свой меч я купил у лучшего кузнеца, который может состязаться в искусстве ковки с гномами подземелий! За много лет службы мой клинок ни разу не подвёл меня, и ты, Феодор Отважный, сам видел его в деле! Но клянусь Одином, что по сравнению с клинком отца мой — лишь кусок грубой стали на деревянной рукоятке, обмотанной кожаным шнуром!

Викинг в приступе ярости стукнул кулаком по столу.

— Что это был за меч! Гамба и Гаилай, заткните уши, ибо эти слова для тех, кто способен оценить красоту клинка! Тот клинок разрубал противника в шлеме и кольчуге до пояса, а железную броню разрезал вместе с плотью надевшего её воина! Он мог разрезать на лету шёлк и гусиное перо, но сам был не тяжелее пера, а его рукоятка ласкала руку, как кусок шёлка! В нём была мощь северного медведя, но он был гибок, как плакучая ива! Наконечник его был не закруглён, а хорошо заточен, и там, где не получалось зарубить, мой отец закалывал противников, как свиней!