Александр Шакилов - Моя прелесть

— Деда, звонят, открой! — послышалось из комнаты.

Пользуясь моим отсутствием, внук прыгал по натужно скрипящему дивану.

Я открыл.

И непроизвольно попятился.

Визитер ростом был за два метра. Это меня сразу насторожило. Как и белые вязаные перчатки на его руках, хотя на улице вовсе не холодно. Да и низко, на самые брови натянутая лыжная шапка никак не соответствовала почти июльской жаре, наступившей вдруг в середине сентября. Глаза свои гость прятал под солнцезащитными очками — это в девять-то вечера, когда солнце уже зашло. Ну-ну…

Уверен, сорви я с него шапку — и взору моему откроются длинные (но не такие, как у эльфов) уши. А если заставить его снять очки… Хотя лучше не надо. Люди делятся на тех, кто может смотреть в глаза подобным бестиям, и тех, кому это не по силам. Меня вот оторопь берет от одной только мысли, что между моими карими радужками и зрачками точно у пумы не будет никакой преграды.

Если сильно не вглядываться, то орк, застывший на пороге, вполне сойдет за капитана баскетбольной команды.

Вот только со зрением у меня все в порядке.

— Тебе соли или выпить? — Я скрестил руки на груди.

— Мне бы Семена Ивановича Голлумова, — прогнусавил гость.

— Голлумов — это я. Давно откинулся? — Предлагать ему войти и чувствовать себя как дома я не спешил.

Сообразив, что его инкогнито раскрыто, орк шмыгнул плоским обезьяним носом. Нижние клыки опасно блеснули в свете лампочки-экономки. С топором в руках он выглядел бы так, будто только что прибыл с фангорнских лесозаготовок. К счастью, он явился без топора.

И все же он наверняка вооружен.

Я слышал, урки-орки заточкой попадают воробью в глаз с десяти шагов.

— За Кольцом пришел? На кухню давай, там поговорим. Только разуйся сначала, — велел я и крикнул Мишаньке, чтобы прекратил ломать диван, на мою пенсию новый не купишь.

Я поставил на плиту чайник и предложил орку сесть на табурет у холодильника, который как раз противненько задребезжал.

Похоже, мое поведение озадачило незваного гостя. Он-то небось приготовился к схватке не на жизнь, а на смерть… Ага, сейчас! Не объяснять же каждому такому придурку, что он далеко не первый, кто возжелал реванша. Минимум раз в месяц ко мне заявляется кто-нибудь в вязаной шапке и в солнцезащитных очках. И этот кто-нибудь обязательно жаждет переиграть Войну и вернуть оркам почет и уважение — с помощью Кольца. Мол, не нравится этим высоким парням гнить в резервациях и мотать по третьему сроку на лесоповале за неподчинение людским законам.

— Чай будешь?

Он мотнул головой. Боится, что отравлю. Больно надо мне…

— Кольцом Всевластия — его точной копией — я пиво открывал, когда употреблял еще. Хорошее кольцо, крепкое. Подцепишь крышку — шшии! — и ни одной зазубринки на колечке-то, — наливая кипяток в чашку, так начал я свой долгий рассказ.

Гость молча переваривал услышанное.

Пора добить его окончательно.

— Все Братство сгинуло где-то в полесских болотах, которые оказались куда покруче каких-то там Мертвых Топей. Еще в самом начале Войны сгинуло. Вместе с настоящим Кольцом.

Гость хмыкнул, закинул ногу на ногу. Не верит, значит. Ну-ну…

И тогда я поведал ему об информационной войне, в которой приспешники Моргота оказались несильны. О том, как наши умники слили дезу их генералам: мол, Кольцо Всевластия якобы не пропало вовсе, это лишь хитрый тактический ход…

Полуросликов — я до сих пор не различаю их, все на одно лицо — меняли, как перчатки, ибо в боях и от укусов окопных вшей они дохли пачками. На двадцатом Фродо Беггинсе я перестал их считать. В задачу моей спецгруппы входило, изображая из себя Братство, светиться там, где хотели умники из Генштаба. Обычно вдогонку за нами враг перебрасывал значительные силы, поддержку с воздуха осуществляли элитные эскадрильи назгулов — Саурон все надеялся добыть Кольцо, и плевать ему было, что его части попадали в ловушку за ловушкой: то в «котел» какой-нибудь, то просто в окружение.

Нашу военную хитрость едва не раскрыли, когда дезертировал Леголас — этот подонок успел-таки на последний плот из Одессы. После этого мы вообще всех пришлых заменили на землян. Роль Гимли до самого конца Войны прекрасно играл один парнишка из цирка лилипутов…

— Выпить есть? — Орк расстегнул верхние пуговицы.

— Если надо чего горячительней чая, то… — я развел руками. — Кстати, насчет Кольца. Понимаешь, после Войны туго было, разруха. Ну и, в общем, реквизит я не стал сдавать. Я, когда невесте своей предложение делал, Кольцо ей и подарил — как обручальное…

Моего гостя утащил в свою берлогу Арагорн. Якобы на дегустацию «слезы»-первача. Сочувствую бедолаге-орку. На его месте я бы лучше сразу принял смерть — к чему обрекать себя на жуткие похмельные муки и не менее жуткое общение с вечно недовольной Арвен?

Я взял в руки пухлый томик. Так-с, на чем мы остановились? Гламдринг и мерзкая лапа…

В дверь опять позвонили.

Мишанька — ему давно пора в постель — рассмеялся:

— Деда, а ты популярный!

Я заскрежетал зубами, точнее — вставными челюстями.

И потопал открывать, готовясь послать куда подальше всякого, кто хочет со мной выпить и кому нужны мои приправы с бижутерией.

На пороге стояла раскрасневшаяся жена Наташка с сумкой, полной дачной добычи. При моем появлении на лице у супруги появились игривые ямочки, из-за которых так легко не замечать морщины на лбу и у глаз.

— Лифт сломался. Так я пешком. Помоги, а? — Она протянула мне сумку.

Я шагнул к жене, обнял:

— Здравствуй, моя прелесть!