Джон Адамс - Путь волшебника

Халса заглянула к Лучку — не проснулся ли? А потом разыскала Эссу.

— Можешь проколоть мне уши? — спросила она.

— Это больно, — пожала плечами Эсса.

— Пускай.

Эсса сунула иглу в кипяток и проткнула мочки Халсы. Девочка даже обрадовалась боли. Она продела в дырочки серьги матери Лучка и пошла вместе с Эссой рыть отхожие места для горожан.

Толсет вернулся в сумерках, приведя с собой дюжину женщин и детей.

— А остальные? — удивилась Эсса.

— Одни не приняли мои слова всерьез, — ответил Толсет. — Они не доверяют тем, кто связан с колдовством. Другие решили остаться и оборонять город. А есть такие, что ушли в Квал, пешком, по рельсам.

— А где сейчас армия? — спросил Берд.

— Уже близко, — вздохнула Халса, а Толсет кивнул.

Горожанки принесли с собой еду и одеяла. Они выглядели растерянными и напуганными, но кто тому виной: приближающиеся солдаты или колдуны Перфила — можно было лишь догадываться. Женщины ходили, опустив глаза. Даже не глядели на башни, а если дети проявляли любопытство, взрослые ругали их приглушенными голосами.

— Не делайте глупостей! — сердито сказала Халса одной из них, чей сын заигрался и подошел слишком близко к башне.

Мать так тряхнула его, что ребенок расплакался и никак не мог успокоиться. Что она себе понапридумывала? Что колдуны будут есть немытых детей, роющих ямки в земле?

— Колдуны ленивые, нелюдимые и неопасные, — объяснила девочка. — Они живут сами по себе и никого не трогают.

Но женщина только пялилась на Халсу, и девочка догадалась, что ее боятся ничуть не меньше, чем колдунов Перфила. Неужели она такая страшная?

И Мик, и Бонти, и Лучок всегда ее опасались, так ведь у них были на то серьезные основания. Но с тех пор она сильно изменилась. Стала мягкой и податливой, словно масло.

Толсет, возившийся с ужином, фыркнул, будто прочитал ее мысли, а женщина, подхватив ребенка на руки, убежала прочь. Можно подумать, Халса сейчас раскроет рот и обоих проглотит…

— Халса, погляди-ка!

Ее позвал Лучок, выспавшийся, но такой грязный, что от него разило на два ярда. Надо бы сжечь его одежду. Но на самом деле девочка радовалась — он живой, сумел ее отыскать, и теперь они вместе. Лучок вышел из ее башни, где отдыхал на ее тюфяке, в ее каморке, и пустяки, что он такой замарашка.

Он указывал на восток, в направлении Перфила. Над болотами растекалось багровое зарево, как будто солнце вздумало вставать вместо того, чтобы садиться. Все притихли, глядя на восток, словно могли увидеть на таком расстоянии, что же случилось с Перфилом. Теперь ветер имел привкус дыма и пепла.

— В Перфиле война, — сказала одна из женщин.

— Чья армия пришла туда? — спросила другая, хотя кто здесь мог это знать.

— А какая разница! — воскликнула первая. — Они все одинаковые. Мой старший пошел служить в армию короля, а самый младший примкнул к генералу Болдеру. Они сожгли уйму городов и сел, убили чужих сыновей, а когда-нибудь, очень может статься, прикончат друг дружку. Если город грабят и жгут, не все ли равно, какая армия это делает? Корове не все равно, кто ее зарежет?

— Они будут нас искать, — произнес кто-то тоскливо. — Обязательно доберутся сюда и всех убьют.

— Да не будет ничего! — громко ответил Толсет — само спокойствие и уверенность. — Никто вас здесь не найдет. Сохраняйте спокойствие хотя бы ради своих детей. Все обойдется.

— Можно подумать… — прошептала Халса.

Она застыла, уперев руки в бока, и глазела на башни колдунов. Как обычно, чародеям ни до кого не было дела. Они не обрушили на девочку молнию за нахальство. Они даже не высовывались из окон, чтобы, ничего не предпринимая, посмотреть на пылающий Перфил. Может, колдуны уже мирно спят в своих кроватях и видят во сне завтраки, обеды, ужины?

Девочка пошла заодно с Бердом и Эссой готовить постели для беженцев. Лучок взялся крошить стебли дикого лука в горшок с тушеным мясом.

«Надо заставить его выкупаться, — подумала Халса. — Сам-то нипочем не догадается».

Ни один слуга колдунов Перфила не спал. Слишком много работы пришлось доделывать: закончить отхожие места, найти заблудившегося ребенка, пока он не захлебнулся в трясине или не встретил дракона. Маленькая девочка упала в яму, и пришлось ее вытаскивать.

Еще до восхода солнца прибыли новые беженцы из Перфила. Они приходили по двое, по трое, пока на лугу не собралось больше ста человек. Некоторые были ранены или обожжены, кое-кто не мог опомниться от пережитого ужаса. Пришлось готовить для них повязки из нательного белья, варить на костре пряное и горькое, без какой-либо магии, целебное зелье. Люди слонялись по лагерю, пытаясь узнать хоть что-нибудь о потерявшихся родственниках или друзьях. Уже уснувшие маленькие дети пробудились и принялись реветь во весь голос.

— Они изрубили градоначальника и его жену мечами, — сказал один мужчина.

— Теперь пойдут на столицу, против короля, — предположила старуха. — Но наша армия остановит их.

— А это и была наша армия! Я видел сына мясника и среднего сына Филпота. Они заявили, что мы продались врагам родины. Их прислал король, чтобы преподать нам урок. Церковь около рынка сожгли дотла, а священника вздернули на колокольне.

На земле лежала девочка не старше Мика и Бонти. Ее лицо посерело. Когда Толсет легонько прикоснулся к ее животу, она тоненько завизжала — нечеловеческим голосом, как показалось Лучку. Болота так бурлили магией, что он не мог прочесть ее мысли. Может, оно и к лучшему.

— Что с ней? — спросил Толсет у человека, доставившего ребенка в лагерь.

— Не удержалась на ногах, и ее затоптали.

Лучок, глядя на девочку, дышал глубоко и размеренно, как будто мог чем-то помочь. А Халса следила за ним.

— Довольно, — сказала она наконец. — Вставай, Лучок.

Она потащила его прочь от Толсета и умирающей девочки, сквозь толпу беженцев.

— Куда мы идем? — спросил Лучок.

— Я хочу заставить колдунов спуститься! Мне надоело делать за них всю работу. Я вышибу эту дурацкую дверь. Я стащу их вниз по этой дурацкой лестнице. Я заставлю их помочь девочке.

На сей раз лестница казалась очень длинной. Ну, само собой, проклятые колдуны Перфила знали, что она задумала. Похоже, теперь это их любимая шутка — наращивать лестницу до бесконечности. Колдуны дождутся, когда они с Лучком доберутся до самого верха, и превратят их в ящериц. Может, это не так уж и плохо — сделаться юркой ядовитой рептилией? Можно протиснуться под дверь и укусить мерзкого колдуна. Дети поднимались и поднимались, спотыкаясь и прыгая через ступеньки, и уже казалось, что они взбираются прямо в небо. Когда лестница внезапно закончилась, девочка не смогла остановиться и так стукнулась лбом о дверь, что перед глазами заплясали звездочки.