Андрей Калганов - Родина слонов

«Положение хуже некуда, — подытожил Степан, — позади хазарские конники, впереди стрелок ворошиловский, так его!»

Со стороны Куяба вдруг раздался заливистый лай. Степан выглянул и, едва не получив стрелу промеж глаз, вновь привалился к валуну. Прямиком к слону неслась собачья стая. Впереди пламенел Лисок.

Лисок пролаял что-то на своем языке, и лохматая псина прыгнула в башню, за ней еще штуки три. Раздались отчаянные крики и рычание. Степан выскочил из-за укрытия, бросился к слону.

Слон, не соображая, что происходит, крутил башкой и бился о стену, аж земля осыпалась. Погонщику уже перегрызли горло, лучник же все еще трепыхался. Лисок был недоволен проволочкой — сердито рычал, подгоняя слуг.

Но вот и мучения лучника закончились. Псы подняли окровавленные морды и ощерились. Лисок залился лаем, и псы, расправившиеся с «экипажем», спрыгнули со слоновьей спины. Оставшаяся часть стаи во главе с Лиском перемахнула через слона. Псы растянулись цепью и с жутким воем помчались навстречу хазарской коннице.

Степан прыгнул в башню, слон взревел и принялся крушить траншею. Едва удерживаясь на ногах, Белбородко добрался до шеи гиганта и вонзил рогатину под основание черепа.

Со слоном было покончено. Сеча же только разгоралась... Всадники накатили на людинов.

— К арбалетам, к арбалетам, мать вашу! — орал Степан, но голос его тонул в грохоте битвы.

Выхватив из ножен, что были прилажены за спиной, два меча, Степан бросился в кровавое месиво.

Скачка пьянила темника, заставляла бешено стучать сердце. Скоро он утолит жажду мести, расплатится сполна за бесчестье. Темник повыпускает славянам кишки. О, как насладится он смертью людинов!

Конная лава с визгом накатила на славян, завязла, смешавшись с людинами. Воины врубились в толпу, полетели кровавые брызги. Десятки глоток зашлись в предсмертном крике. Темник с оттягом ударил саблей, развалил русоволосую голову надвое. Другой славянин попытался достать темника рогатиной. Глупец, он нашел свою смерть. Темник отбил наконечник и полоснул людина по горлу. Здоровенный мужик прыгнул на лошадь, схватил темника за пояс и попытался стащить. Темник изрезал руки людину, стряхнул вопящего и пришпорил коня, не желая возиться с приговоренным. Калеку добьют другие, а он займется противником посерьезней.

И этот противник ловко управлялся двумя мечами. Вокруг воина образовалась гора трупов. Ирсубай засмеялся, он был доволен. Победить такого врага — большой почет.

К мечнику подскакал Ахыс. Попытался срезать славянина стрелой, но тот отбил ее и навалился на хазарина. Ударил коня мечом промеж ушей и, когда тот завалился набок, развалил голову Ахысу.

«Какой воин!» — восхитился Ирсубай.

Степан был перемазан кровью, что упырь. Кольчуга, лицо, руки, даже порты — все залито красной и липкой жижей. Орудуя двумя мечами (спасибо за науку Филиппу), он рубился с холодной решимостью. Одним мечом по шее коню, другим — хазарину, коню... хазарину... опять коню...

Почти под два метра ростом, Степан был вровень со всадниками. Маленькие хазары на невеликих лошадках представлялись карликами по сравнению с ним. Впрочем, карликами злобными и весьма агрессивными, как раз такими, какие заслуживают смерти.

Встретив несущегося скакуна перекрестьем мечей, Степан сомкнул «ножницы»... Бедняга конь забулькал, давясь кровью, взбрыкнул задними ногами и завалился набок. Хазарин высвободил ноги из стремян, соскочил с седла.

Степан осклабился. Ослепительно белые зубы выглядели зловеще среди красных от вражеской крови бороды и лица. Хазарин что-то заверещал и бочком-бочком... Рубить татя было одно удовольствие: левой-правой-левой-пра... Попав под удар левой, пострадала сабля, разломившись надвое, затем вместо одной целой головы у недруга появилось две половинных. Ирсубай упал и задергал руками.

— Отмучился, гад, — рыкнул Степан.

Рядом рубился Жеребяка, в трех шагах от него весело махал обоюдоострым колом Василек. У грим подрубал хазарским скакунам ноги боевым топором, а Вихраст добивал всадников рогатиной.

Людины опомнились от недавнего шока, принялись действовать сообща, как учили. Повсюду раздавались команды десятников и сотников. По двое, по трое людины набрасывались на верховых. Пока один калечил коня (долго пришлось Степану повозиться в мирное время, чтобы убедить: конь на поле брани такой же враг, как и человек), другие стаскивали всадника.

Более сотни людинов размотали закрученные вокруг пояса сети и стали набрасывать их на врагов. Те барахтались в снастях, как огромные рыбины. И как рыбин же, их нанизывали, только не на остроги, а на рогатины.

Многие орудовали боевыми кистенями. Увесистые биты перехлестывали через щиты, проламывали хазарам лбы, выбивали зубы, плющили носы...

Левой-правой-левой-правой... Пока Степан охаживал врага, другой, визжа, прыгнул на плечи Белбородко и вознамерился перерезать горло. Степан выпустил один из мечей и, перехватив руку хазарина, упал на спину. Хазарин противно хрустнул и обмяк. На всякий случай Степан подстраховался, врезав локтем чуть выше носа. От такого удара кости черепа вдавливаются в мозг... Теперь точно не встанет.

Этот-то не встал. Зато недобитый тать, свешиваясь с седла, орудовал саблей. Парировать клинок в «положении лежа» было крайне неудобно, и пару раз хазарин задел Степана по руке. Белбородко начал терять терпение, но вдруг просвистел кистень, и тать откинулся в седле. В прямом и переносном смысле.

— Не так бить надоть, — раздался знакомый голос, — хто ж так бьеть? Руки-то, небось, из дупы у тя, Меркул.

— Бурьян, ты?! — воскликнул Белбородко, поднимаясь и подбирая мечи.

— Он самый, — буркнул мужик.

— Опять отпрыска поучаешь?

— Дык, тудыть его растудыть... — плюнул Бурьян. — Вона, как надоть!

Бурьян отмахнул сплеча, и бита врезалась аккурат подскакавшему татю в глаз. Око расплющилось, и хазарин дико заорал, хватаясь за изувеченное место. Мужик вновь взмахнул кистенем, на сей раз лишив нападника передних зубов.

— Ниче, ниче, — ворчал Бурьян, — ща утихомирится.

С третьей попытки удалось проломить висок и хазарин таки затих.

Поняв, что показал не тот пример, Бурьян зло выругался и заявил:

— Рабиндраната я продешевил, Стяпан.

— Чего это? — возмутился Белбородко, выполнив очередной прием «левой-правой» и умертвив еще одного татя вместе с конем.

— Больно уж полезна животина, как я погляжу...

На хазар бежал боевой слон. Вот он ворвался в сечу и принялся истреблять. Кони шарахались, переставая слушаться седоков, метались по полю. Рабиндранат поддевал бивнями скакунов, рубил мечом всадников. Людины, привычные к Рабиндранату, не сторонились слона, знали — своих не тронет. Хазары дрогнули, начали выводить коней из сечи...