Руслан Мельников - Рыцари рейха

— Вот теперь вы похожи на людей! На достойных граждан Венецианской республики, а не на каких-нибудь бродяг-чужестранцев.

Что ж, хоть какая-то польза от дурацких колготок! Бурцев немного расслабился.

— Как вас зовут, синьора?

— Называйте меня Дездемона.

Ну и ну!

— Простите, а мужа вашего, случайно, не Отелло кличут?

— О, нет! Джузеппе. Он у меня купец. Знатный венецианский купец.

Брошено это было с таким презрением, что Бурцев невольно посочувствовал бедняге Джузеппе. Эта пара явно не могла похвастаться гармонией супружеских отношений.

А по щеке хозяйки уже скользнула слезинка. Женщина смахнула предательскую влагу. Улыбнулась. Той жалкой беспомощной улыбкой, которой улыбаются, когда безумно хочется плакать.

Бурцев нахмурился. А брюнеточку-то нашу, никак, кто обидел. Гаврила тоже задышал сипло, сердито.

— А вас, синьоры... Как зовут вас?

— Вася, — пробормотал Бурцев. — Василий.

Ткнул локтем новгородца, засмотревшегося на венецианку. Шепнул по-русски:

— Назовись!

— Гаврила, — пробасил Алексич.

— Базилио и Габриэло, значит? Очень мило...

Глядя в эти карие заплаканные глаза, Бурцев чувствовал себя крайне неловко. Беседа не клеилась. В конце концов он спросил напрямую:

— Синьора Дездемона, я вижу, вы чем-то расстроены. Мы можем вам помочь?

— Помочь? Мне?

Щеки ее горели. Глаза блестели от слез. Но стыд заставлял стискивать зубы. Хм, кажется, дело тут касалось весьма интимных вещей.

— Ну да. Помочь вам. Вы избавили нас от крупных неприятностей, и теперь мы просто обязаны хоть чем-то отблагодарить вас. Если это в наших силах... Не стесняйтесь, синьора...

И вот тут она не выдержала. Дездемона рухнула на низенькую табуретку, разрыдалась.

Вообще-то Бурцев не выносил женских слез. Он попросту терялся и понятия не имел, что следует делать, когда барышни и дамы бьются в истерике. Так в свое время было с Аделаидой. Так было и сейчас. Гаврила тоже пребывал в замешательстве. Здоровяк-новгородец лишь неловко гладил огромной лапищей пышные волосы венецианки и растерянно лупал глазами на воеводу. Приказа ждал, что ли...

— Синьора, перестаньте, прошу вас! — Бурцев присел возле рыдающей женщины. — Объясните, наконец, в чем дело?

— Джузеппе! Джузеппе! Джузеппе! — с ненавистью выплюнула она сквозь слезы.

Однако! Венецианскому купцу нужно было здорово потрудиться, чтоб довести женушку до такого состояния.

— Ваш муж вам изменяет?

— О, нет! Он не способен на это. Его мужская сила давным-давно заплыла жиром. Единственное, что интересует моего супруга, — это деньги. Прибыль! Барыш! Он старается извлечь его отовсюду, он ищет его во всем. Даже... — слезы теперь лились градом, — даже в собственной жене.

— Не понимаю, — честно признался Бурцев. — Ничего не понимаю!

Дездемона взяла себя в руки. Плечи венецианки еще нервно подергивались, но плакать купеческая супруга перестала:

— Это, в самом деле, трудно понять, синьоры! Джузеппе сделал и преумножает свое состояние за счет торговли венецианским стеклом. А все потому, что моему мужу благоволит член Большого и Малого Советов республики, Глава гильдии стеклодувов синьор Моро.

— Это плохо?

— Беда в том, что у синьора Моро есть сынок. Отвратительнейший тип по имени Бенвенутто. И он вознамерился во что бы то ни стало залезть ко мне в постель. Вы видели зеркало в моей спальне? Так вот это дорогая, очень дорогая вещица — подарок Бенвенутто.

— Ну, это, наверное, не так страшно. Неприятно, конечно, но если он ограничивается презентами и не преступает известных границ...

— Преступает, еще как преступает, синьоры! Этот юнец днем и ночью горланит серенады под моим балконом и сутки напролет умоляет о свидании!

Ага... Бурцев припомнил лишенного музыкального слуха лютниста из гондолы. Да, «горланит» тут, пожалуй, самое подходящее словечко.

— А что же ваш муж? Почему он не набьет морду наглецу?

— Мой супруг не желает портить отношения с семейством Моро. Выгодные коммерческие связи для него превыше всего. К тому же синьора Моро прочат в дожи, если с синьором Типоло вдруг что-то случится. Ну, знаете, как это бывает...

Бурцев знал. По крайней мере, догадывался. О грызне венецианского дожа и сенаторов за власть он был наслышан.

— ...А уж ссориться с сыном будущего дожа Венеции мой Джузеппе и вовсе не намерен, — продолжала несчастная.

— Так значит, ваш Джузеппе спокойно терпит молокососа, который вьется вокруг его жены?

— Более того, он рад всячески услужить синьору Моро и его сыночку.

— То есть как услужить? В каком смысле?

Венецианка пылала от стыда и гнева.

— Посмотрите вокруг, синьор Базилио! Вы видите рядом моего мужа или хотя бы одного слугу? Я осталась одна в этом доме! Слабая, беззащитная женщина! Вот уже третью ночь подряд Джузеппе уходит, как он выражается, по неотложным делам и отсылает всех слуг. Не догадываетесь почему?

— Чтобы никто не помешал вашему свиданию с Бенвенутто?! — поразился Бурцев.

— Вот именно! Вчера ночью этот юнец уже порывался проникнуть в дом — закидывал с гондолы на балкон веревочную лестницу. Я окатила его помоями. Он страшно ругался. А утром был жуткий скандал с Джузеппе. Представляете, мой муж требовал, чтобы я не противилась Бенвенутто, какие бы действия тот не предпринимал! Кричал, что сын синьора Моро — желанный гость в его доме. Когда я пыталась возразить, Джузеппе едва не убил меня. Не расцарапай я ему его наглую жирную морду... Да вот полюбуйтесь сами!

Шаль слетела с плеч и шеи венецианки. Синеватые пятна на смуглой коже — отчетливые следы чьих-то грубых пальцев — не оставляли сомнений: женщину душили. Неумело, но сильно.

Ох, неправильный какой-то у тебя Отелло, Дездемоночка... Совсем неправильный. Бурцев неодобрительно покачал головой. Шекспир, блин, отдыхает. Такие страсти, небось, и не снились старине Уильяму.

— Почему вы не уйдете от мужа?

— Куда? Я сирота из Пьемонте. Здесь, в Венеции, у меня нет ни родных, ни близких. Я уж думала броситься с балкона в канал. Но ведь самоубийство — великий грех! А Джузеппе, уходя прошлым вечером, наказал, чтобы сегодня я непременно впустила Бенвенутто в дом и позволила ему по своему усмотрению пользоваться всем... Понимаете, поль-зо-вать-ся! Понимаете, все-е-ем!

Несчастная брюнетка всхлипнула.

— И что вы ответили мужу?

— Послала его ко всем чертям!

— А Джузеппе?

— Он заявил, что разрешил Бенвенутто выломать дверь, если я вздумаю противиться. А еще сказал, что сам вернется лишь под вечер, и никто из слуг не появится здесь раньше.

«Ну, и урод же этот Джузеппе! — подумал Бурцев — Превесьма неприятная личность!» Дикая история Дездемоны напомнила давнюю беду Агделайды Краковской. Малопольскую княжну тоже в свое время силком отдавали Казимиру Куявскому. Правда, замуж...