Роджер Желязны - Миг бытия так краток

— Что же это?

— Книга.

— Покажи ее мне.

Башня развернулась, открыв книгу, стоящую на широкой полке.

Мороз сделал маленькое отверстие в своем корпусе и выдвинул оптический сканнер на длинном стебле с сочленениями.

— Каким образом она так отлично сохранилась? — спросил он.

— Книга была спрятана от времени и разрушения в том месте, где я ее нашел.

— И где это было?

— Далеко отсюда. За пределами твоего полушария.

— «Физиология человека», — прочел Мороз. — Я желаю просканировать ее.

— Отлично. Я буду переворачивать тебе страницы.

Так он и сделал.

Окончив, Мороз поднял стебель с глазом и осмотрел сквозь сканнер Мордела:

— У тебя есть еще книги?

— С собой — нет. Время от времени я, однако, натыкаюсь на них.

— Я хочу просканировать их все.

— Тогда в следующий раз, когда я буду проезжать этим путем, я привезу тебе другую.

— Когда это будет?

— Я не могу сказать, великий Мороз. Это будет когда будет.

— А что ты знаешь вообще о Человеке? — задал Мороз следующий вопрос.

— Многое, — ответил Мордел. — Много вещей. Как-нибудь, когда у меня будет побольше времени, я поговорю с тобой о Нем. А сейчас я должен катить дальше. Ты не станешь пытаться задержать меня?

— Нет. Ты не причинил мне вреда. Если ты должен сейчас уезжать, то уезжай. Но возвращайся.

— Я безусловно вернусь, могучий Мороз, — и, развернув свою башню, Мордел покатил к другому горизонту.

Девяносто лет спустя Мороз все еще обдумывал особенности человеческой физиологии и ждал.

В день возвращения Мордел привез с собой «Очерк истории» и «Паренек из Шропшира» [26] «Паренек из Шропшира» — сб. стихов А. Э. Хаусмана. .

Мороз просканировал их и переключил свое внимание на Мордела.

— У тебя есть теперь время поделиться информацией?

— Да, — ответил Мордел. — Что ты желаешь знать?

— Природу Человека.

— Человек, — сказал Мордел, — обладал в основном непостижимой природой. Я могу иллюстрировать ее следующим примером: он не обладал чувством точных измерений.

— Разумеется, Он имел такое чувство, — возразил Мороз. — Иначе Он никогда не сумел бы построить машины.

— Я не говорил, что Он не мог измерять, — ответил Мордел. — Я сказал, что Он не обладал чувством измерений, а это совсем другое дело.

— Поясни.

Мордел вогнал в снег металлический ствол щупа. Затем вынул его, поднял и протянул Морозу кусок льда.

— Посмотри на этот кусок льда, могучий Мороз. Ты можешь мне сообщить его состав, размеры, вес, температуру. Человек не мог взглянуть на него и сделать то же самое. Он только был способен создать инструменты, которые сообщили бы Ему эти данные, но Он все равно не имел чувства точных измерений, подобно твоему. Однако того, что Он знал про лед, не можешь знать ты.

— Что же именно?

— Что он холодный, — ответил Мордел и отшвырнул кусок прочь.

— «Холодный» — понятие относительное.

— Да. И относящееся как раз к Человеку.

— Но если бы мне была известна точка на температурной шкале, ниже которой объект считается холодным для Человека, тогда бы я тоже знал холод.

— Нет, — не согласился Мордел. — Ты обладал бы всего лишь еще одним измерением. «Холодный» — это ощущение, определяемое человеческой физиологией.

— Но, получив достаточно данных, можно выделить фактор, который сделал бы меня осознающим то состояние материи, которое Человек называл «холодный».

— Да, но ты смог бы осознать ее состояние, но не сам холод.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Я повторяю тебе, что Человек обладал непостижимой природой. Восприятие Его было органическим — в отличие от твоего. Результатом Его восприятия являлись чувства и эмоции. Они, в свою очередь, вызывали другие чувства и эмоции, которые порождали третьи, — до тех пор, пока Его разум не уходил очень далеко от объектов, первоначально стимулировавших мыслительные процессы. Подобные свойства сознания не могут быть познаны существом, которое не является Человеком. Человек не ощущал дюймов или метров, фунтов или литров. Он чувствовал жар. Он чувствовал холод. Он чувствовал тяжесть и легкость. Он знал ненависть и любовь, гордость и отчаяние. Ты не сможешь измерить эти понятия. Ты не сможешь познать их. Ты можешь знать только то, что Ему незачем было знать: размер, вес, температуру, силу тяготения. Нет никакой формулы, выражающей чувства. Нет никаких факторов, позволяющих ощущать эмоции.

— Должны быть, — настаивал Мороз. — Если что-то существует, оно — познаваемо.

— Ты снова говоришь об измерениях, я же — о качестве опыта. Машина — это Человек, вывернутый наизнанку, потому что она способна описать все детали процесса, чего не мог сделать Человек, но бессильна пережить сам процесс, подобно Человеку.

— И все же должен быть какой-то способ, — стоял на своем Мороз, — Или законы логики, на которых основывается устройство вселенной, — ложные.

— Нет такого способа, — сказал Мордел.

— Дай мне достаточно данных, и я найду его.

— Все данные во вселенной не сделают тебя Человеком, могучий Мороз.

— Мордел, ты неправ.

— Почему строчки просканированных тобой стихов оканчиваются словами-звуками, которые с таким постоянством приближенно воспроизводят последние слова-звуки других строк?

— Не знаю.

— Потому, что Человеку доставляло удовольствие располагать их именно в таком порядке. Это вызывало определенные желанные ощущения в Его сознании, когда Он читал; ощущения, слагавшиеся из чувств и эмоций, так же как и из буквального значения этих слов. Ты не испытал ничего подобного, потому что это неизмеримо для тебя. Вот потому-то ты и не знаешь.

— Дай мне достаточно данных, и я смогу постулировать процесс, посредством которого происходит восприятие.

— Нет, великий Мороз, этого ты никогда сделать не сможешь.

— Кто ты такой, ничтожный механизм, чтобы говорить мне, что я смогу сделать, а чего не смогу? Я — самое эффективное логическое устройство, когда-либо созданное Солкомом. Я — Мороз.

— А я, Мордел, говорю, что у тебя ничего не получится, хотя я с радостью помог бы тебе осуществить эту попытку.

— Как ты можешь помочь мне?

— Как? Я мог бы разложить перед тобой всю Библиотеку Человека. Я мог бы взять тебя с собой вокруг света и провести среди чудес Человека, которые еще остались сокрытыми. Я мог бы вызвать видения давно минувших времен, когда Человек еще ходил по Земле. Я мог бы показать тебе вещи, некогда приводившие Его в восторг. Я мог бы приобрести для тебя все, что ты пожелаешь, кроме самого Человеческого состояния.

— Достаточно, — сказал Мороз. — Как может функциональная единица, подобная тебе, сделать все это, если она не в союзе с большей Силой?