Андрей Волкидир - Барсик - житель трущоб [СИ]

Сперва была забава — поймай котика. Потом она превратилась в забаву — спаси свою жизнь.

До этого дня, я считал, что змеи и птицы, тут самые опасные хищники. Ну… Не считая людей, больше похожих на каких-то одичавших отморозков, что кидаются на все живое, в попытке это живое сожрать. Хотя, чего еще ждать в средневековых трущобах? Удивлялся я такому людскому трешу не долго. Потом очень быстро привык, просто избегая встреч с людьми. Да и зачем я им? Я ж маленький. Косточкой еще, бедолажки, подавятся. Жалко их будет.

Но не сильно. Да и люди тут редкость. Эта часть трущоб была откровенно заброшенной. А в сторону рынка я не совался. Ну… Я думаю, что там рынок. Уж слишком шумно с той стороны в дневное время. А ночью я туда ходить не рисковал, резонно рассудив, что там открытое место, а значит делать там точно нефиг.

Так вот, насчет опасностей, я знатно ошибался. Птицы? Змеи? Собаки и кошки? Люди? ХА! три раза. Самая большая опасность тут — пауки. Я вот даже не знаю, есть ли в моем старом мире, паучьи особи, способные на подобное? Может паук-волк или еще кто? Без понятия. Но тут, это видимо норма.

Собаку смело, словно тараном. Несколько секунд и она парализована. Ну а я, неведомым образом за эти мгновения умудрился взлететь на высоту метров трех-четырех над землей. Оттуда, с крыши, и смотрел за разворачивающимся действом. Смотрел с ужасом.

Ну а как еще-то? Огромный паук, раза в три больше меня размером. И это если не учитывать ног. И собачонка, которую он оприходовал буквально за пару минут. Сперва укус с парализующим ядом. Стопудово — смертельно-парализующим. Потом, замотка тушки в тоненький кокон. Скорее даже не замотка, а упаковка для компактности добычи. Ну а дальше, резким движением челюстей тушка перекидывается за спину и паук, словно муравей-грузоперевозчик, потащил свою добычу в логово.

В общем, та еще жесть, заставившая меня утроить осторожность при вылазках на водопой или на охоту. Ведь последние дни, количество мышек на чердаке упала до минимума. Приходится теперь не только за водой выходить, но и в другие лачуги, подвалы и чердаки соваться.

И другого выхода — все равно нет. Мама-кошка уже не вытягивает нас. И я, за нее начинаю откровенно переживать. Вчера она вернулась обессиленной и с глубокой царапиной на боку. Да и сегодня, что-то задерживается. Обычно, под вечер она приходит всегда. До наступления темноты кормит нас, спит и отдыхает, а потом уходит на охоту.

Но, вечер уже давно наступил, а мамы-кошки все еще нет. И меня это начинает беспокоить. Да и остальные "родственники" заволновались. По очереди подбегают к выходу с чердака и ненадолго высовывают мордочки наружу. Даже звать пытались пару раз. Угу… Прямо у входа. А то, вдруг, кто-то не в курсе где мы и как к нам попасть. Пришлось идти, раздавать зуботычины.

Хотя у самого на душе было погано. Пусть и ситуация у меня — нестандартная, скажем так. Но к маме-кошке, я испытывал настоящую благодарность и, что уж скрывать, сыновьи чувства. Ну а как иначе? Пусть кто-нибудь мне скажет, что я не прав, лично морду располосую и скажу, что так и было.

Потом и волнение мое уместно. Если бы знал, куда она обычно ходит, сорвался бы на поиски. Но, за все время, выяснить это так и не удалось. Стоило попытаться, как в миг получал по шапке и оказывался у нее в зубах. В роли бандероли, понятное дело. После чего, меня доставляли обратно, действительно, как нашкодившего котенка. Даже злило, но ничего с этим поделать я не мог.

А теперь жалею, что слишком быстро сдался и отбросил попытки проследить. Ожидание — худшая из пыток. А уж ожидание неприятностей с родным существом — и подавно. А ничем иным, кроме как неприятностями, отсутствие мамы-кошки, быть не могло.

Ведь и к утру она тоже не вернулась. Как и к вечеру следующего дня, который я провел, практически не отходя от входа на чердак. Я и мои "родственники", изредка издающие печальное — Ми!

И я его издавал вместе с ними.

— Ми!

"Так…" — Задумался я, идти ли дальше, или не стоит — "Не нравится мне эта дырень, у очень на чье-то логово смахивает".

Уж очень, встреченная дырка, мне не нравилась. В одной из деревянных стен заброшенного дома. И что хуже всего, выходила она как раз на самое узкое место переулка. Будь я хищником, лучшего места для засады бы не нашел.

"Не… " — Мысленно сплюнул я — "Ну его нафиг"

Развернувшись, я вернулся немного назад и пошел в обход. Пусть так путь удлиниться, да и, возможно, будет в разы опаснее, но и инстинктам своим, я уже научился доверять. А они, инстинкты которые, в голос кричали о неприятностях. Мохнатые штанишки так и сжимались, стоило мне только подумать о том, чтобы пройти мимо этой темной дыры. Так что ну ее. Я своему жопному чувству верю.

Пришлось поверить. Благо, вовремя осознал эту простую истину. Поначалу-то, я активно враждовал со своей звериной природой. Считал инстинкты и звериное начало, чем-то чуждым, неправильным. Хорошо вовремя осознал очередную ошибку. Я-то полагал, что они мной могут управлять, стоит им хоть раз поддаться. Но нет. Все оказалось в несколько раз проще и, одновременно, сложнее.

Кошачьи инстинкты — не более, чем инструмент. Уникальный инструмент, подаренный мне, да и остальным животным, самой природой. Он не управлял, он подсказывал и предупреждал.

Осознавать это, я начал уже давно. Еще когда учился охоте на мышей. Точнее, правильной охоте. Ведь, как это ни парадоксально, а мои самые первые успехи, еще там, в подвале, оказались… мелочью. Пшиком. Не более. Мои "родственники" в этом вопросе очень быстро догнали и перегнали меня. И наблюдая за тем, как охотятся они — такие же неопытные как и я, но в разы более успешные, мне и пришлось пересмотреть свои взгляды.

С тех пор начал учиться доверять своим инстинктам. И чем больше им доверял, тем больше начинал на них полагаться. И страх, появившийся в первые дни начал проходить. Я больше не боялся, что звериное начало возьмет вверх и задушит мой разум. Сейчас, подобные мысли вызывали усмешку.

Потому и не стал соваться в этот узкий проход с дырой в стене. Давно понял, когда мои штанишки становятся колом и не дают задним лапкам нормально сгибаться — это означает, что надо срочно сваливать и желательно, как можно дальше.

Уже третью неделю, каждую ночь, я активно исследовал округу. Мама-кошка пропала шестьнадцать дней назад. В первое время, я, вместе с остальными, ждал ее. Потом, осознав, что она уже не вернется, навалилась апатия и грусть.

Но… Голод, как известно, не тетка. Да и вечно предаваться грусти — нельзя. Не для того меня рожали, заботились и воспитывали.

Да и… Я же не один. "Родственики", вот они — рядом. И в отличие от меня, ума у них поменьше будет. Я не говорю про опыт. Он, как ни посмотри, у нас одинаковый. Пусть я и более развит, пусть и владею знаниями и памятью иного воплощения, но опыт у нас одинаковый. Я такой же котенок, как и они. Учусь, ошибаюсь и прочее. Разница только в том, что понимания жизни у меня побольше будет.