Полина Громова - Владыки Безмирья

Я проснулся на широкой низкой лавке, застеленной старыми вытертыми шкурами. Очевидно, она служила Боггету постелью — кроме этой лавки, тяжеловесного стола и колченогого табурета в комнате мебели не было, разве за таковую можно было счесть еще сундук, раскосо поглядывающий из-за печи своими тусклыми застежками. В окна светило уже высоко поднявшееся солнце, на щербатой столешнице и пыльном полу лежали светлые ромбы. Боггета дома не было.

Я поднялся, потянулся к графину, стоявшему на столе, выпил немного теплой невкусной воды. И вдруг заметил, что левая рука у меня перевязана не очень чистой, но добротной тряпицей. Я повращал запястьем — боли не было. Сдвинув повязку, не обнаружил на коже никаких следов, даже простого раздражения. Значит, было там что-то такое, чего я не видел.

Голова у меня была тяжеловатая, но я знал, что это ощущение пройдет, как только я немного подышу свежим воздухом. Поднявшись, я вышел из дома и отправился на поиски Боггета.

День был ясный, жаркий. Училище жило своей обычной жизнью; никаких признаков того, что происходит что-то неординарное, я не заметил. Разве что активно обсуждался ночной пожар — но было бы странно, если бы здесь об этом еще никто не знал. Боггета я обнаружил на площадке около бестиариума. Он занимался с ребятами среднего звена — те с нестройными выкриками отрабатывали движения с копьем. Чуть в стороне от них сидела, постукивая хвостом по земле, одетая в надежную броню старенькая мантихора Таша. Заметив меня, Боггет окликнул старшего в группе парня и жестом указал ему на свое место. Парень беспрекословно занял место Боггета. Сам инструктор двинулся ко мне.

У всех преподавателей училища были прозвища. Задевающие внешность, манеру говорить или черты характера, они чаще всего давались особенно остроязыкими учащимися, переходили от одного их поколения к другому и бывали довольно обидными. Но прозвище Ларса Боггета, работавшего здесь инструктором четвертый год, наоборот, отражало уважение к нему, хотя это и не было очевидно с первого взгляда. Я подозревал, что Боггет сам придумал это прозвище, а потом аккуратно внедрил его в студенческую среду. Звали его «Старый Псих», или же просто «Старик». Старым при этом Боггет совсем не был: он едва перешагнул тридцатилетний рубеж. У него были длинные, черные, как смоль, волосы без малейшего признака седины. Боггет стягивал в толстый конский хвост, обнажая глубокие залысины, выбритые по обычаю северных наемников. Имея немалый рост, он сильно сутулился, при ходьбе прихрамывал на левую ногу и подавался плечами вперед, словно шел в наступление в рукопашную, а по выражению его лица можно было предположить, что противники его, как минимум, тролли. Но стоило ему приступить к демонстрации упражнений, сутулость и хромота исчезали, и его выверенными, отточенными движениями можно было залюбоваться. И все же я не знал другого человека, который так бы старался казаться старым. Догадываться о причинах этого я не мог, так что лишь молчаливо принимал правила игры Боггета — как, впрочем, и все остальные в училище.

— Доброе утречко, — с недоброй шутливостью произнес инструктор, когда подошел ко мне. — Хорошо поспал.

— Спасибо, мастер Боггет. Я вчера…

— Не за что, — перебил он меня. Потом отвернулся, и, глядя в сторону, произнес: — Ты мне лучше вот что скажи. Ты ничего противозаконного не натворил?

— Нет, — ответил я. Может быть, чересчур поспешно.

Боггет повернул голову и пристально посмотрел на меня.

— Тогда слушай. С территории училища не выходи. Можешь перекусить в столовой, потом возвращайся сюда. Деньги есть у тебя?

Немного мелочи у меня еще оставалось.

— Да.

— Хорошо. Будь на виду. И повязку, — он кивнул на мою руку, — не снимай. Я освобожусь через пару часов, и ты мне все расскажешь. Больше пока никому ничего не говори. Понял?

Я кивнул, и Боггет вернулся к студентам. Я проводил взглядом его широкую спину — две длинных белых полосы на загорелой коже и еще десяток мелких, давно зарубцевавшихся шрамиков. Было мне не по себе… Скажем так: чувствовал я себя, как мантихора, привязанная к столбу. Доспехи не утешали.

Для начала я направился в учебный корпус. Я дождался перемены и, когда преподаватель вышел, вошел в класс. Так как никто еще не успел покинуть кабинет, я смог сразу оценить обстановку: ни Риды, ни Арси, ни Селейны на их местах не оказалось. Был Вен, сонный и скучающий, из чего можно было сделать, что о ночных происшествиях с участием Арси он еще ничего не знал.

— Эй, Сэм, привет! — окликнул меня Глеф. Томман помахал рукой. — А мы думали, куда ты запропастился! Ты как после вчерашнего? А Рида где? С ней все нормально?

— Я в порядке, просто проспал. А Рида дома.

— Дома? Так общежитие же…

— Она у себя дома, у тетки, то есть. Нас там не было, когда пожар случился…

На слове «пожар» Вен было всколыхнулся, но когда понял, что новоявленный погорелец не сможет ничего добавить к тому, что уже известно, вовсе улегся на парту, положил голову на согнутые локти.

— А ты чего так поздно? — спросил Томман и кивнул на дверь. — Сейчас этот вернется, возмущаться будет…

— Не будет, — я подмигнул. — Я не собираюсь оставаться. Я так зашел, поздороваться.

Глеф только усмехнулся. Я вышел из класса. Сейчас хорошо было бы сходить к Риде (может быть, мне удалось бы добиться встречи с ней) или хотя бы к Селейне — узнать, все ли у них с отцом в порядке. Но Боггет однозначно запретил мне покидать территорию училища. Тон у него был серьезный, и на это наверняка были причины.

На улице стояла жара, было душно, и я не торопился туда. Я побродил по корпусу еще немного, попался на глаза старшему коменданту Олфи Снорроу по прозвищу Шнурок. Тот обрадовался, увидев меня.

— А, вот еще один погорелец. Где ты был все это время?

— Я поздно пришел, ночевал у мастера Боггета. А Рида домой уехала.

— Она не пострадала?

— Нет. Нас не было в здании, когда оно загорелось.

Комендант покачал головой.

— Ох и везучие же вы, молодежь… Ты вот что, приходи после занятий в корпус общежития, место есть. А еще нужно документы оформить — ты можешь разовое пособие получить.

— Спасибо, господин Снорроу.

Он кивнул и повернулся, чтобы идти по своим делам.

— Не забудь зайти ко мне! — напомнил он напоследок.

Да, господин Снорроу. Я обязательно зайду. И крыша над головой, и денежное пособие мне сейчас очень пригодятся.

В столовой, где уже было известно о ночном пожаре, меня покормили бесплатно и сказали, что я могу и впредь в ближайшие дни рассчитывать на это, как и другие студенты-погорельцы. Все знакомые, кто мне только встречался, спрашивали, все ли в порядке со мной и с Ридой. Я, как заведенный, повторял одни и те же слова, выполняя распоряжение Боггета — старался быть на виду, хотя и не понимал, зачем это нужно.