Иван Шаман - Отступник [СИ]

– Большинство останутся во внутреннем дворе, – успокоил я караульных, – в терем я возьму только самых нужных.

– Не знаю, как про вас воевода прознал, – удивленно сказал сотник, – но коли сам Илья приказывает… Отпереть ворота!

В очередной раз порадовавшись удобству и универсальности применения своих новых способностей, я вместе с соратниками прошел через ворота. Внутри все было почти так, как и прежде. Война коснулась княжеского терема лишь слегка. Хотя и была заметна по все еще торчащим из бревен стрелам. Во дворе стояли навесы, которые использовали вместо шатров рядовые дружинники. Видно было, что город так и не отошел от осадного положения.

– Больше пяти не пущу! – упрямо сказал сотник перед входом в терем. – Коли лекарь, так и один управится сможешь. А не зачем толпой ходить.

– Черт с тобой, – погладив Акташа, я оставил лютоволка снаружи и, взяв только девушек, мы зашли в хоромы. Пусть не сразу, но эхо войны чувствовалось даже здесь. Свечей было мало. Выбитые окна закрыты ставнями. Да и не прибирал здесь никто толком. – В начале веди к Илье. Посмотрим, что с ним, а потом уже и к Владимиру зайти можно будет.

– Я вам что? Служка? – возмутился сотник, но дорогу показал. Однако стоило двери открыться, как бородач тут же вернулся на свой пост. Оставив нас с Ильей.

Невооруженным взглядом было видно, как богатырю плохо. Кожа его потемнела, стала желтой и тонкой, как бумага. Под ней отчетливо видны были сетки сосудов и корни волос. Я поздоровался, но у воеводы сил хватило только на то, чтобы слабо кивнуть. Да, не на такое я рассчитывал. Его панель характеристик отчетливо показывала состояние – при смерти. Выносливость упала до минимального значения. Остальные показатели были не многим лучше.

– Давно он так? – спросил я у женщины, с трудом сдерживающей слезы.

– С вечера. До последнего храбрился. Говорил, что сам вас встретит. Да вот… – она махнула на Илью рукой и тяжело вздохнула, сдержав поток слез, едва не выливающихся из глаз.

– Понятно. Значит, быстро прогрессирует. Илья! Слушай меня и повторяй пусть мысленно. Даю разрешение на просмотр и изменение Источника. Понял? Попробуй еще раз! – не знаю уж, сколько попыток богатырь предпринял, но у него получилось. Перед моими глазами появился дополнительный интерфейс. Развернулась счетверенная спираль. Десятки надписей замелькали перед глазами. И, постепенно разгребая информацию, я понял на сколько все плохо.

Откровенно говоря, учился я хоть и старательно, но наши преподаватели не давали, да и не собирались давать углубленные знания. Источник, состоявший из нескольких миллионов уникальных фрагментов и миллиардов пар был для меня открыт ровно настолько – на сколько это позволяла магия. Если бы не она, я бы тут просто повесился. А так берешь кусок, который есть у тебя, и можешь наложить его на свободный или открытый.

Да только у Ильи ситуация была на столько отвратительной, что даже магия мгновенна выдала ошибку распознавания фрагментов. Будто ребенок, подражая взрослому попытался создать нечто похожее., перечеркал все, что было написано до него. С огромным трудом я разобрал несколько крупных фрагментов, совпадающих со стандартными человеческими в моей системе. Но это был максимум, на который приходилось рассчитывать.

– Его источник слишком поврежден, – поморщившись, сообщил я. – Двадцать пять, максимум тридцать процентов – то, что у него осталось человеческого. Все остальное – на столько неразборчиво, что я даже не возьмусь распознать их.

– Как же так? – с ужасом в глазах спросила Прасковья. – Он умрет?

– Этого мы недопустим. – успокоил я женщину. – Хотя, конечно, повозится придется. Да и морфизм в семьдесят пять процентов даром не проходит.

– Можно сегментировать на более мелкие участки с выделением закономерностей. – заявила чуть отстраненно Эва. – А после заменить их фрагментами из стандартного человеческого Источника, который есть по умолчанию. Что вы на меня так уставились? Я-то нормально два года отучилась, а не дралась все время по подворотням да турнирам. Хоть мне это и не сильно помогло.

– Будем считать, что мне с тобой очень повезло, ты права. Пусть боков у нас нет, но можно пойти глубже. – Согласился я после недолгих раздумий. – Будем работать в паре, сейчас я дам тебе доступ, чтобы быстрее отрабатывать участки.

– У вас получится? – удивленно спросила, сидящая у кровати женщина. – Вы в самом деле сумеете его спасти даже после всего, что с ним происходило? Жрец Перуна сказал, что не в состоянии что-либо сделать, а вы так уверенно говорите, будто и в самом деле разбираетесь.

– Может, мы и не мастера магии Жизни, – усмехнулся я, передавая помощнице область ввода, – но навыков у нас достаточно. Главная же проблема Оскольда была в том, что он посчитал это обычным отравлением. А это что-то вроде проклятья. Замусоривание источника Жизни. Но мы справимся. А после сможем и остальных больных вылечить.

– Значит, вы представляете, куда большую опасность, – сказала Прасковья, и я не сразу сообразил, в чем дело. Голос ее чуть дрогнул, шипящие растягивались, и отразил первую атаку на чистых рефлексах, подставив правую руку.

Четыре длинных зеленых когтя распороли кожу до демонического слоя. Боль уже привычная пробежала по телу, но не сковала, не заставила отступить. Оборотень бросился вперед, надеясь прикончить меня вторым ударом, но на его пути встала Эва. С нечеловеческой скоростью она дернулась в сторону, ударяя противницу собственными когтями, которые заскрежетали по древесной броне.

Я не стал церемониться и, щелкнув пальцами, активировал наименьшее из своих заклятий огня. Вспышка пламени слилась с брызгами светящейся в темноте ядовито-зеленой крови. Голова лопнула, как переспелая тыква, залив стены мозгами и осколками костей. На шум вбежали стражники. Но к моему счастью тело оборотня после смерти обмякло и потеряло последние человеческие черты. Перед нами был явный оборотень. Вот только не Вольха.

— Что здесь произошло? – строго спросил начальник стражи, все тот же бородач с ворот.

– А самому то не видно? — горько усмехнулся я. — Девка оказалась шпионкой Полоцка. Я даже подумал было, что сам Вольха пожаловал. Но он куда сильнее, быстрее и крепче. Просто так его было бы не одолеть. А это означает очень плохие новости. Он каким-то образом научился создавать подобных себе, и их может быть сколько угодно.

– Не верю, – сказал, помотав головой сотник. — Где это видано, чтобы человек другим был?

– Ему хоть ссы в глаза, все святая роса, — пробормотала Дара.

— Попробуй определить собственный запах этого уродца, — попросил я у девушки. — Может если отдать кусок Дружку или Акташу – они сумеют распознать?