Дмитрий Билик - Сердце Империи [СИ]

— Коммерческий дом краткосрочных займов имени первого мастера над монетой Бампаса и Шальта Глостера Палец-в-рот-не-клади, — прочитал я над дверью, за которой скрылся гном.

— Да, этот молодчик от скромности точно не помрет, — усмехнулся Навуходоносор.

— Ага, сдается мне, что его скорее повесят разозленные и облапошенные клиенты. Зайдем?

Олег вместо ответа открыл дверь и вошел внутрь, а я последовал за ним. Ничего особенного. Обычный домик в два этажа. Нижний, по всей видимости, был заточен под большую гостиную, но Глостер поставил здесь открытые шкафы, прилавок буквой П и витрины с крышками из стекла для драгоценностей. А вокруг покоились хаотично наваленные друг на друга товары, которые разбирал худенький, по местным меркам, драман.

— О! — только и сказал Глостер, увидя нас. Сам он сейчас как раз ссыпал вновь принесенный товар из мешка и был явно удивлен. — То есть, я хотел сказать, что очень рад вас видеть.

— Глостер, это что? — спросил я.

— Ну как, — замялся гном, — коммерческий дом этих… краткосрочных займов.

— Ломбард, — коротко резюмировал Олег.

— А что такого? — уже пришел в себя и начал возмущаться Глостер, — я честный торговец. За медяк покупаю, за два продаю. На эти четыре монеты и живу.

— Вот именно что, математик ты доморощенный. Тебе кто вообще этим заниматься разрешил? Ты же вроде жрец!

— При заключении договоренности не было никаких запретов на занятие торговлей, — легко отбил мой выпад гном, — тем более это жречество меня никак не кормит. А кушать хочется.

Я не стал вспоминать про кучу послушников и ту сумму, которую Глостер поимел с них. С тем гешефтом он мог несколько лет кормить весь Тойрин. Вот ведь гадкий, хитрый пройдоха.

— К тому же, у меня вон работник трудится, сам я здесь лишь изредка появляюсь. Так что на основном виде деятельности это никак не сказывается.

Я снова перевел взгляд на драмана. Не знаю уж, что он натворил в этой жизни, что злая судьба уготовила ему роль наёмного работника у Глостера, но мне было его искренне жаль.

— А дом ты этот как получил?

— Через бурмистра. Внес деньги на строительство, заключил договор. Все честь по чести.

— А товар ты где берешь?

— То тут, то там. Много «диких» всякую дребедень сдают. Им деньги нужны.

— И что теперь делать с тобой?

Вопрос был скорее риторическим, потому что фактически я ничего не мог предъявить гному. То, что он втихую облапошивает «диких» драманов? Так они же не силком к нему идут, а вполне себе добровольно. А само по себе перекупка и ростовщичество не преступления. И на каждый новый вопрос у виновника был ответ. Вот и Глостер, видимо, почувствовал мое настроение.

— Я ж по закону все, — заверил он меня, — больше никаких сомнительных сделок. Именем своим, — поднял палец он вверх, — рискую.

— Да черт с тобой, — махнул рукой я, — но если поймаю на какой-нибудь сомнительной сделке…

— Не поймаешь, — довольно улыбнулся Глостер, но тут же спохватился, — то есть сказать хотел, что не будет никаких сомнительных сделок. Отцом клянусь!

Я не стал ему напоминать, что в Шальте он довольно легко отказался от своих заверений и обетов перед Создателем. Вряд ли это что-нибудь изменило. Вместо этого еще раз недобро посмотрел на гнома, вроде как даже недовольно, и пошел на выход.

Если честно, то я искренне восхищался гномом. Провернуть такое дельце, да еще втихую, чтобы никто не узнал. Ведь открытие ломбарда процесс не быстрый. А я даже ни сном ни духом. Хотя все же с племенами надо будет поговорить, так сказать, предостеречь их от необдуманных сделок.

Снаружи уже вовсе лило, будто Гаррег договорился с Матерью смыть Йоран вместе с дерзким таоком, что заточил его в клетку. Зато в этом был дополнительный плюс — беспорядочно снующие взад-вперед НПС скрылись под навесами домов и храма, поэтому мы без особых приключений добежали до резиденции «Миротворцев», если не брать во внимание то, что вымокли до нитки. Правда, это временное неудобство довольно быстро исправил Хло с помощью своего «волшебного фена».

«Миротворцев» внутри было порядочно. Такое ощущение, что здесь собрался почти весь клан. Мы поднялись с Олегом наверх мимо множества игроков, многим из которых периодически приходилось кивать — круг знакомых за последнее время значительно вырос.

А вот на втором этаже таоков почти не было — лишь несколько высокоранговых бойцов, выполняющих роль охраны у кабинета Олега. Навуходоносор остановился перед дверью, выжидающе посмотрев на меня. А я, глубоко вздохнув и пытаясь унять внезапно охватившую меня дрожь, сжал кулаки и кивнул.

Францевич сидел во главе стола, полубоком к окну, задумчиво глядя на струи стекающей воды. По правую руку от него расположился дядя Вася, а по левую Адара. Я сразу же почувствовал колоссальное напряжение, которым, казалось, воздух был буквально наэлектризован. Более того, лицо аналитика представляло собой странную помесь отвращения и брезгливости, словно его заставили сесть возле кучи навоза.

— А вот и вы, — не скрывая радости, сказал дядя Вася.

— А вот и мы, — коротко ответил Навуходоносор.

Я без лишних слов сел с другой стороны стола и посмотрел на профессора, точнее на лощеного красавца в рванье, в тушке которого он находился. Интересно, но даже этот совершенный облик не мог меня обмануть. По каким-то едва уловимым дерганым движениям я опознал того самого Франкенштейна.

— Кирилл, здравствуй, — сказал абсолютно чужой голос, — в первую очередь, хочу извиниться за доставленные неудобства…

— Неудобства? — не сдержался я, сжав столешницу пальцами. Все-таки не брать ножи была хорошая идея.

— Точнее за все, что тебе пришлось пережить, — явно подбирал слова профессор, — я действовал опрометчиво.

— Ну почему же, — меня чуть потряхивало, но я все же постарался взять себя в руки, — это же все было совершено ради науки. Благодаря моей жертве вы продвинулись далеко вперед в своих исследованиях.

— Я… Я говорил вашим товарищам то же самое, — обрадовался Франкенштейн, — как хорошо, что вы это понимаете.

— Вот же идиот, — негромко резюмировал дядя Вася.

— Исии Сиро, — стараясь не показывать эмоции, сквозь зубы пробормотал Олег.

Мне, как ни странно, стало легче. Будто обнаруживаешь в один солнечный день под своей дверью соседа, вываливающего на лестничную площадку мусор. Потом он гадостью какой-нибудь дверь обмажет. Или пентаграмму у порога под ковриком нарисует. Страшно, непонятно. В один день бах — видишь, как «упаковывают» этого товарища люди в белых халатах и весь дом шепчет «Сидоров-то с ума сошел». А тебе почему-то спокойно и хорошо.

— Ладно, что там о заключительной части эксперимента? — сказал я.