Дмитрий Билик - Вторая столица [СИ]

— Эээ… — подумал я, прикидывая, как бы выразиться, — служение в религиозном культе. Мне нужен жрец.

— Жрец… — записал ничуть не удивившись служащий, — какой из Богов?

— Лок, Бог Лени.

— Лени…

Следующие полчаса прошли за тем, что мы записывали нужные мне фильтры, начиная от возраста и заканчивая вредными привычками. Я был довольно либерален, потому что позволял практически все, от пары стаканов эля перед службой и заканчивая преклонными годами кандидатов. Что называется, всех ведите, а я уж посмотрю и выберу.

— Что ж, — сказал Аластор, когда мы закончили, и, пробежавшись глазами по строкам, — у меня есть для вас приятная новость, подходящий кандидат есть.

Он встал, подошел к одному из шкафов и вытащил папку.

— Вы сказали кандидат? Это значит один?

— Да, один. Прошу прощения, я бы мог вас обмануть и подсунуть с десяток вариантов, но я знаю, что никто из них не подойдет. Мы дорожим своей репутацией. Итак, вот смотрите. Илгран Курге, драман из дикого племени Херкеров. Около двух лет назад приехал в столицу, да так и остался. Ленивый, себялюбивый, любящий жить на широкую ногу. Но вместе с тем у него есть одно хорошее качество.

— Удивлен, что оно есть.

— Он человек, простите, он варвар своего слова. То есть на него можно положиться. Признаться, как сотрудник он так себе, почти всегда отказывается от работы, за все время с ним было лишь два контракта. Но оба раза клиенты остались довольны. Что скажете?

— Давайте, зовите.

— Для этого понадобится определенное время. Но для начала я озвучу условия. Наем Илграна стоит 693 монеты золотом на год. По истечении времени вы решите, стоит ли продлевать контракт или нет. Сверх этого, мы берем себе 18 процентов. То есть, прибавим 124 монеты золотом и 74 серебром. Итого получится 814 золотых и 74 серебряных.

— Не хило за драмана-лентяя.

— Конечно, вы можете поторговаться с Илграном. Но начальные условия таковы.

— Что ж, Аластор, зовите своего драмана. А я пошел за деньгами.

— В таком случае, встретимся через пару часов. Я все подготовлю.

— Заметано.

Мы вышли наружу, и я задумчиво поскреб затылок. Хло терпеливо посмотрел на меня, всем своим видом говоря, что насколько бы он не был идеальным спутником, мысли еще читать не научился.

— Если все выгорит с этим Илграном, то нам в любом случае надо найти где-то еще одного жреца. Не устраивать же столичный кастинг на роль жреца великого Лока…

Так, думай, думай. Жрец нужен, срочно. Всего два дня сроку дали. Дендроиды там не навечно приставлены. Где же взять хорошего лентяя? Они же с неба не падают и на дорогах не валяются. Внезапно мой взор упал на сидящего у перекрестка попрошайку. Тот незатейливо поднимал голову, изредка бренчал монетами в жестяной кружке, когда кто-нибудь проходил мимо. И тут в голове щелкнуло, будто кто-то переключил тумблер. Ну конечно!

— Хло, я вроде придумал, кто будет третьим жрецом.

Москва, Кутузовский проспект, машина Гурьева Михаила Геннадьевича.

— Вот оно как, Пашенька.

Еж вздрогнул. Это были первые слова Геннадьича, произнесенные за последние два часа. До этого шеф хмурился, шевелил губами, будто разговаривая сам с собой, многозначительно смотрел на своего подчиненного, но упорно молчал. И вот только теперь, когда они отъехали от офиса, вдруг заговорил.

— Что оно? — Аккуратно поинтересовался Еж.

— Слить меня хотят, суки. Предложили долю выкупить. Да так предложили, что хрен откажешься. Говорят, что мои действия безосновательны и ведут компанию к краху. Все разговоры мои слушают. Кабинет, наверное, напичкан жучками.

И только теперь Еж облегченно выдохнул. Шеф не сошел с ума и не разговаривал на работе с призраками и другой нечистью, выпучивая глаза. Все нормально. То есть по факту все хреново, но что босс в порядке, это уже неплохо. Теперь остается выслушать план. А он точно есть. Не мог Геннадьич провести полдня, тупо жалея себя любимого. Не из той породы мужик.

— Делать что будем, Михаил Геннадьевич?

— Действовать на опережение, — сказал шеф ровным голосом, будто речь шла о выборе йогурта, а не многомиллионной компании, и уставился в окно, разглядывая пробку.

Еж не мешал. Он знал, в голове Геннадьича сейчас крутятся минимум три-четыре возможных плана. И босс соединяет их, вычленяет из каждого лучшее, а ненужное безжалостно отбрасывает. Надо лишь немного потерпеть. Сам все скажет.

Паша задумался о своем, поэтому, когда раздался голос шефа, он снова вздрогнул. Что-то стал в последнее время слишком чувствителен, как баба какая-то. Размяк после того случая со Стрельцовым.

— Если гора не идет к Магомету…

— То Магомет идет к горе, — продолжил Еж.

— Нет, Пашенька, — повернулся Геннадьич и недобро улыбнулся, — то Магомет думает, нужна ли ему эта гора? Все время она мешается, вид загораживает. А потом еще выясняется, что вроде и горе без Магомета лучше будет. Не по понятиям гора живет.

— Чего-то я не понимаю, Михаил Геннадьевич.

— Если гора не идет к Магомету, то ее надо устранять. Разламывать, взрывать, раздалбливать. Теперь понимаешь?

— Всех? — Прошиб Ежа холодный пот. — То есть всю… гору?

— Всю, Пашенька, всю! А то видишь, оказывается, гора находится в сейсмоопасной зоне и не сегодня-завтра не ровен час землетрясение будет, вдруг осыпется. Понимаешь, о чем я?

— Понимаю, Михаил Геннадьевич, — чужим, сиплым голосом ответил глава охраны.

— И каким способом ты это будешь делать, мне неинтересно. У тебя карт-бланш, полная свобода действий. В средствах тоже ты не ограничен. Единственный момент, сроки. Я бы очень хотел, чтобы послезавтра уже все разрешилось.

— Времени мало, Михаил Геннадьевич. Такое дело, подготовиться бы.

— Ничего Пашенька, я в тебя верю. Ты у нас известный стратиграф. Что смотришь, не знаешь, кто такой стратиграф?

— Нет.

— Эх, Паша, такую аллегорию испортил. Все бы тебе попроще, надо же расти духовно. В общем, чтобы послезавтра все мои друзья… больше меня не беспокоили.

— Михаил Геннадьевич, — прижал палец к губам Еж и показал наверх.

— Нет тут жучков, не бойся. Проверили все. А из кабинета даже вытаскивать раньше времени не стал. Пусть думают, что не чухнул Мишка. Постарел, сдал, их беззубыми ртами его сожрать можно.

Геннадьич ударился в лирику, а Еж смотрел на него, кивал и слушал вполуха. Мысли его были заняты сейчас главным — как до послезавтра устранить всех соучредителей «Верравии».

— Хозяин… — задумчиво пробормотал Хло.

Он мог не продолжать. В этом одном слове были все сомнения, опасения и предубеждения относительно моего плана. Признаться, я и сам начал подозревать, что не все так хорошо продумал, как мне казалось. Но все же попытаться стоило. Я тихонько пнул носком сапога дурно пахнущее нечто, облаченное в рванье, и брезгливо сморщился.