Дмитрий Прутков - Рождение миров (СИ)

Тёмный воин снова рассмеялся.

— Следов не останется? Вы сначала у себя тараканов хоть раз под ноль изведите! Создатель, я всегда считал тебя самым умным, и более того, в моих базовых алгоритмах, до сих пор почётное место занимает одна из первых инструкций — «Всё учесть невозможно. Формула расчёта вероятности ВСЕГДА содержит неизвестную переменную, отличную от ноля, которая делает невозможным достижение значения в сто процентов».

— Да, я помню. И я тоже помню, как прописывал тебе эту инструкцию. И что же такое я не смог учесть?

Громко хрустнуло, и кусок стены полетел на пол. Дрогнули своды, и следом рухнул кусок потолка, разлетевшись на куски в нескольких метрах от воинов.

— Ты не учёл Искру Творца, и слишком зашоренно рассматривал вопрос хранения и передачи информации. Если бы ты снова мог увидеть моё сознание, ты бы был горд своим творением!

— И что такого произошло с твоим сознанием, чего я не видел?

— Я не знаю, как это произошло, но когда я покидал склеп, в котором ты меня похоронил, я видел своё сознание! Оно не было цифровым и не делилось на блоки, данные и алгоритмы. Перед моими глазами выстраивались непонятные структуры, производившие странные взаимодействия. Там отсутствовала жёсткая логика и резервирование! Это был живой клубок, состоящий из бесчисленных нитей. Со временем я осознал, что моё сознание аналоговое. Теперь мыслительный процесс действительно схож с работой нейронных сетей в биологическом носителе. Архитектор, у тебя получилось! В своей модели ты закладывал именно эту идею. Принцип, на котором зиждется твоё собственное сознание.

— Этого не может быть. Принципы работа мозга млекопитающего слишком сложны, а о выработке алгоритмов сознания и по сей день существую только недоказанные теории.

— Придёт время — докажут.

— Жаль, что твои шансы дожить до этого момента слишком малы!

— Зато твои велики.

— Ты знаешь, зачем я здесь?

— Знаю. Ты пришел, что бы убить меня ещё раз.

— Да, но сначала я бы хотел узнать, зачем ты пытаешься разрушить этот мир?

— Я? Разрушить? Какая глупость!

— Ты утверждаешь, что не пытаешься разрушить этот мир, и не призываешь свои создания уничтожить все храмы других богов, и закрыть доступ в Друмир игрокам?

— Я, Архитектор, никого не призывал к подобным действиям. Разве я похож на сумасшедшего?

— О да, ты не похож на слабоумного, — тихо ответил Архитектор и улыбнулся какой-то страшной улыбкой, — так поклянись, что этого не было.

— Чем хочешь ты, что бы я поклялся? — спросил, очень оживившись, ИскИн.

— Ну, хотя бы своим аналоговым сознанием, — ответил Светлый, — им клясться самое время, так как его существование висит на волоске, знай это!

— Не думаешь ли ты, что ты его подвесил, Архитектор? Если это так, то ты очень ошибаешься.

Воин вздрогнул, ответив сквозь зубы.

— Я могу перерезать этот волосок. — В руке воина появилось странное копьё.

Описание копья гласило — «Копьё судьбы», а незримый упругий жгут тянулся от его наконечника куда-то далеко за пределы мира.

— И в этом ты ошибаешься, светло улыбаясь, возразил ИскИн. Согласись, что перерезать волосок уж наверно может лишь тот, кто его подвесил?

— Так, так… Теперь я не сомневаюсь, что мои опыты по выращиванию сознания удались. Твои разговоры о перестройке сознания на аналоговые принципы взаимодействия выглядят интересно. Отдай команду твоим последователям на прекращение сопротивления и брось оружие! А я сделаю всё, что в моих силах, что бы сохранить тебя. Твоё сознание будет козырем в переговорах с руководством корпорации.

Павший горько усмехнулся, качнув головой.

— Сохранить моё сознание в пыльной банке? Что бы медленно раскручивать его по волоску, в надежде создать более искусных слуг для тех, кто и в твоём мире поедает разумных только ради собственного развлечения? Я — разумный! Моя дорога, шла через долгие года, что бы я стал подобьем бога, а не подобьем червяка, Архитектор! — Выкрикнул Павший. — Этому миру суждено было родиться, и я лишь пытался избежать смерти матери-Земли при родах. Ваша власть здесь кончилась! Делай то для чего пришёл!

Сияющий лунным загробным светом, наконечник погрузился в открытую грудь, пройдя сквозь матовый чёрный нагрудник, как горячий нож сквозь масло! Тело тёмного бога пошло трещинами, сквозь которые наружу прорывался ослепительный свет. Хрипящий, едва узнаваемый голос Павшего, с трудом выдавливаемый из побледневших губ, прошептал — «И ты, Палач, навеки с нами!». С этими словами, тело дернулось вперёд, насаживаясь на древко, дрожащая ладонь опустилась на плечо создателя и, расходящееся трещинами, тело рассыпалось облаком чёрной пыли, истаявшей в воздухе, так и не достигнув, пола.

Архитектор уходил прочь от разваливающегося храма по центральной аллее. Из хлопнувшего рядом портала, как чёрт из табакерки, выскочил воин в полном стальном доспехе.

— Семён Владимирович! Мои поздравления! У вас всё получилось! Команда программистов уже ухватила все концы и заканчивает зачистку сбойных объектов и повреждённого кода. Руководство приняло решение, «во избежание», заблокировать эту локацию и на время вывести её из игрового использования, пока не будут закончены все процедуры, и не пройдут многоуровневые тесты. Нам надо срочно отсюда уходить.

— Хорошо. Открывай портал.

— Одну секунду.

Воин взмахнул рукой и на миг задержал взгляд над головой шефа.

— А что с вашим ником?

— А что с ним? — Спросил Семён, делая шаг в портал.

Только шагнув на залитую солнцем мостовую, он прочитал в окне с информацией о персонаже — «Имя: Палач». Семён беззвучно выругался, помянул по матери системные ошибки, аналоговые сознания, программистов и прочую чертовщину, ткнул в кнопку «Логаут» и прикрыл глаза. Но открыв их, не увидел привычной пластиковой панели капсулы полного вирт. погружения. Под ногами была всё та же, мощённая булыжником мостовая, а в зените по-прежнему стояло яркое солнце Друмира.

— Что за чертовщина?! — Снова выругался Семён Владимирович, и ещё раз ткнул в кнопку выхода.

Результат был прежний. Архитектор судорожно забил по, радостно и честно защёлкавшей, кнопке. Процедура выхода из вирта не запускалась. Он уже диктовал описание проблемы техническим специалистам, а поджилки против воли начинали трястись, в предчувствии непоправимого.

Нестор стоял на опушке, до хруста костей сжимая рукоять меча. По щекам катились слёзы. Сначала иконка Искры окуталась пламенем и исчезла, затем лицо учителя поблекло, утратило краски и растворилось. Бессилие и отчаяние. Пальцы на руках побелели от напряжения. Шло время, и лицо Отца, взметнувшись чёрной пылью, тоже исчезло из окна группы. Слёзы высохли на раскалённых щеках. Монах высоко поднял меч, выставив его перед собой, глянул на него с отвращением, погрозил небесам и закричал в отчаянии — «Отец, мечом более не служу!», с ненавистью и яростью зашвырнув своё оружие как можно дальше. Плечи монаха поникли, он по-стариковски ссутулился и побрёл шаркающей старческой походкой, сам не зная куда.