Георгий Смородинский - Звездное небо Даркана

Там, откуда мы пришли, еще только заканчивался день. Здесь же на дворе стояла глубокая ночь. Впрочем, света хватало. Ну еще бы – когда в небе одновременно висят две луны, одна из которых занимает почти десятую часть видимого небосвода, темно быть не может в принципе.

И как же меня уже достали эти скалы! Справа, километрах в пяти от того места, где мы находились, из узкого ущелья выползала вымощенная крупными булыжниками дорога. Поначалу она тянулась вдоль невысоких скал, а затем, прямо напротив террасы, резко уводила вверх мимо двух храмов, вырубленных в скалах по обеим ее сторонам. Их архитектуру в подробностях отсюда разглядеть было трудно, но даже с такого расстояния я мог видеть, что эти храмы рисовались с храмов Иорданского города Петры. В один из таких во время своего последнего крестового похода когда-то заглядывал легендарный Индиана Джонс. Этот фильм я смотрел ровно одиннадцать раз. Харт! Как же давно!

По чернеющим входам время от времени пробегали голубые искорки. Данжи в данже?!! Что-то я никогда ни о чем подобном не слышал! В любом случае по доброй воле я туда не пойду. Конечно, здорово бы исполнить свою заветную детскую мечту и примерить шляпу киногероя на себя… Но нет. Мечта пусть так и останется мечтой. Сам призрачный город, в ворота которого упиралась ведущая наверх дорога, находился в нескольких километрах от нашей террасы и примерно на полкилометра выше. Видимая отсюда часть стены раза в четыре превышала длину фронтальной стены моего замка. Есть у меня подозрение, что побродить нам там придется прилично! Странно лишь то, что, кроме негромких голосов за моей спиной, в воздухе стояла абсолютная тишина. Ни стрекота ночных кузнечиков, ни перекрикивания птиц. «Птица!» – я резко повернул голову, и… Она просто исчезла! Ведь не почувствовать, как с твоего плеча взлетает ворона, просто невозможно. Ну да и хрен с ней, в задницу все эти загадки, чтобы над ними еще ломать голову. Нужно будет – появится. Я повернулся к замершему за моей спиной Кану, вздохнул и, кивнув на лежащий перед нами город, произнес: «Если все готовы, то выступаем!»

Уже через минуту наш отряд организованно спускался по длинной каменной лестнице, провожаемый мрачными взглядами стоящих по периметру террасы каменных воинов Пангеи…

В классическом фэнтези темными эльфами называют дроу. У них темная кожа, белые волосы, заостренные уши. Живут они под землей, балуются темной магией, а в перерывах между этим самым баловством поклоняются своей богине-паучихе Ллос. Не скажу точно, но, вроде бы, у фэнтезийных дроу жизнь мужчин не стоит и ломаного медяка. Матриархат, мать его так… Все, конечно, хорошо, но кто бы мне объяснил, как у представителей живущей под землей расы может быть темная кожа? Их перекрасила темная магия? Тогда почему она не перекрасила их, например, в салатовый цвет? Она ведь темная только по сути, но никак не по цвету. Или, может быть, они темные, потому что злые? Знакомые афроамериканцы поржали бы в голос над этой моей гипотезой. Еще, конечно, остается вариант, что они попросту никогда не моются, но это уж совсем из области фантастики. Впрочем, кто я, собственно, такой, чтобы брать под сомнение идеи классиков жанра? И пусть в некоторых произведениях, которыми зачитывались наши родители, логики не больше, чем в комиксах о мстителях, – мне от этого ни горячо, ни холодно.

Собственно, в этом мире тоже есть дроу. Правда, тут они ни разу не темные эльфы. Обитают в основном под землей, поклоняются той же Ллос, хотя не забывают и некоторых других богов. Уши у них такие же заостренные, но по форме больше напоминают волчьи. Насчет матриархата и мытья – не знаю, но вот в вопросах цвета их кожи создатели Мира Аркона поступили гораздо логичнее классиков. Она у них светлая… У того дроу, что стоял у правой воротной опоры, кожа была светло-серого цвета. Фиолетовый костюм-тройка, такого же цвета цилиндр, бледное лицо, ярко-красные губы – кто-то из разработчиков, видимо, и впрямь перечитал этих самых комиксов. Ибо что может быть нелепее дроу в костюме Джокера? Сто девяносто пятый уровень, заостренные черты лица, брезгливо поджатые губы – никакой опасности с виду этот кадр не представлял, но он настолько не вязался с окружающим его пейзажем, что впору было заподозрить неладное. Отряд остановился в двухстах метрах от городских ворот, ибо соваться такой толпой к незнакомому городу ночью не станут даже самые отпетые шизофреники. Переговорщиком я назначил себя сам. Щит Сетары у меня откатился пару дней назад, так что, появись сейчас на стенах стрелки, я шутя смогу выйти из-под любого обстрела. Стрелки не появились, дроу не исчез. И да – имя его прочитать я не смог, потому что оно было написано вертикально, непонятно-округлыми, похожими на арабское письмо знаками. Ладно, пусть будет Джокером. Остановившись в двух десятках метров от ворот, я внимательно осмотрел стены и, не найдя на них ничего подозрительного, произнес:

– Добрый вечер!

Мой голос оглушительно прогремел в окутавшей город тишине. Дроу перестал поглаживать сидящего у него на плече небольшого, похожего на земную белку зверька и поднял на меня взгляд, блеснув в свете луны алыми радужками глаз.

– Я не сказал бы, что он сегодня такой уж добрый, – задумчиво произнес он. – Сотня золотых!

– Сотня золотых что? – переспросил его я.

– Проход в город, – пожал плечами дроу и вернулся к прерванному занятию.

– Это за всех? – хмыкнул я и, обернувшись, сделал успокаивающий жест рукой замершему посреди дороги Кану.

– За каждого, – спокойно ответил он, не прекращая поглаживать сидящую на плече белку.

Нормально так! Десять штук за экскурсию по призрачному городу! Это если посчитать Гошу, которого Ваесса призвала еще на площадке с каменными слонами.

– А если мы не заплатим? – вкрадчиво переспросил его я.

– Тогда вы пройдете в город бесплатно, – пожав плечами, так же спокойно ответил он.

Аут! Я перевел взгляд на символ солнца, выгравированный на стыке воротных створок, перекатился с каблука на носок и, скрестив руки на груди, задумался. В этом теряющем свои игровые законы мире никогда ничего не происходит просто так. Понятно, что он никогда не расскажет о том, за что просит эти тридцать килограммов золота, и большинство игроков, разумеется, ему бы не заплатили. Они, быть может, никогда бы даже и не узнали, за что именно их заставляли платить. Ну или узнали бы, очнувшись у камня привязки, который как раз стоял у подножия ведущей с террасы лестницы. К слову, я к нему привязываться не стал – я сюда не умирать пришел. Но все-таки – десять тысяч золотых!.. Миллион долларов старыми деньгами! Да гори они пропадом!

– На, – я кинул Джокеру кожаный мешок, в который автоматически уложились деньги.