Георгий Смородинский - Звездное небо Даркана

Око Забвения.

Аксессуар; амулет.

Прочность 3/10.

И больше ничего. Небольшая, висящая на золотой цепочке и выполненная из странного серебристого сплава пластина, с выгравированным на ней символом бесконечности. Тот самый амулет, о котором говорила Ваесса, позволяющий не теряться на этом бесконечном кладбище. Надеюсь, она знает, как им пользоваться? Я продемонстрировал амулет стоящим чуть в стороне сопартийцам, убрал его в сумку и потянулся за картой.

Карта Хельстада.

Легендарное.

Изменяется каждые 24 часа.

Позволяет найти и проложить путь на Великом Кладбище Карна. При наличии специальных заряженных аксессуаров позволяет построить портал в любую точку кладбища.

Ну вот! А тройка на амулете – это, скорее всего, количество его зарядов. Целых три! Нам хватит и одного. Вот он, кстати, Ан Клауд – примерно в двухстах километрах севернее точки нашего нахождения. В общем, спасибо тебе, ворона! Вытащив из сумки амулет, я протянул его вместе с картой Ваессе.

– Бери, мне это без надобности, а тебе, судя по всему, пригодится. Ну а портал, надеюсь, ты нам сможешь открыть.

– Спасибо, дар, – в шепоте Ваессы послышались благоговейные нотки.

Магистр приблизилась и аккуратно взяла у меня протянутые ей предметы.

– Да, конечно, смогу, – отстраненно произнесла она, надела на шею амулет, бережно развернула карту и, что называется, подвисла. Ну вот! Подарил девочке куклу! Теперь минут пять это ее незамутненное счастье лучше не нарушать. Я покачал головой, отвернулся и вздохнул. Мне вдруг вспомнилась Аленка. Одиннадцатый ее день рождения, лица улыбающихся родителей и тот кукольный замок, что я ей тогда подарил… Харт!

– Мы в саркофаг-то заглянем? – ироничный голос Раены оторвал меня от невеселых воспоминаний. Девушка кивнула на лежащий у моих ног труп и добавила: – Хотя бы для того, чтобы узнать, ради чего он погиб.

– Да, конечно!

Я поднялся по ступеням и приблизился к усыпальнице Эраста. «Странно, – остановившись возле саркофага и с удивлением глядя на сдвинутую примерно на треть крышку, подумал про себя я. – Неужели он успел его открыть и этот мешок как раз то, зачем он сюда приходил?»

Создав магический светильник – из-за падающего сбоку света внутренности саркофага находились в тени, – я внимательно осмотрел этот каменный гроб и присвистнул. Пусто! Только небольшая серебряная фляжка на дне, из тех, что носили с собой в том мире латентные алкоголики. Видимо, вместе с Эрастом Мирт когда-то забрал и его тело. Я вытащил фляжку и внимательно ее рассмотрел. Ничего особенного. Вязь узоров на поверхности, крышки нет, внутри пусто… Пол под ногами вдруг ощутимо качнулся, и меня резко повело в сторону…

– Ты мне больше не сын! Уходи! Я не хочу тебя видеть, никогда!

Боль и непреклонность в голосе матери. Слезы на глазах сестры и испуганные мордашки жмущихся к ее ногам племянниц. Не сын… Райнек крепко зажмурился и пару раз глубоко вдохнул влажный, пропахший прелыми листьями воздух Хельстада. Как же она могла?.. Святоши ведь говорят, что сильнее материнской любви нет ничего на свете, но… Молодой некромант прислонился к стоящей за спиной вербе, притянул к себе лежащую около него костяную гончую и обнял ее за шею.

– Все хорошо, Мирна, – ласково похлопывая чудовище по холке, тихо прошептал он, – скоро… уже скоро…

Парень еще пару раз глубоко вздохнул, уселся поудобнее и вновь провалился в свои невеселые воспоминания.

Скоро, уже скоро он вернется в этот проклятый город и отомстит. Да, барон Айзек сдох, но остались еще те семеро, что врали в тот день под присягой…

В ту весну, семь лет назад, на улицах Вайдарры густо цвела сирень. Тогда, в день женитьбы старшего сына герцога Дарского, в принадлежащий его отцу трактир ввалилась толпа подвыпивших дворян. Благородные… твари! Когда барон, усадив себе на колени сестру, что служила у отца подавальщицей, стал ее с хохотом лапать, а муж Риски – Эким – и отец вступились за нее, барон Айзек зарубил их обоих. У Экима была только короткая дубинка. Много ли оружия может быть у простого конюха? Стража быстро прибежала на крики, но что толку? Отца и мужа сестры было уже не вернуть. А под присягой барон соврал, что якобы отец и конюх смертельно оскорбили его словом. Он был в своем праве! Семеро его товарищей в точности подтвердили это. Ничего. Райнек не забыл. В тот день его в трактире не было, но он присутствовал на суде и запомнил их всех. Быть может, именно тогда, когда он с ненавистью смотрел на их сытые холеные рожи, в нем и проснулся Дар?

Словно почувствовав мысли хозяина, гончая заворочалась и ткнула его мордой в живот. «Совсем как живая», – подумал про себя некромант. Хотя почему «как»? В ней же есть частичка его души.

– Ну и чего тебе? – он провел по ее шипастой морде ладонью и с улыбкой посмотрел в горящие багровым глаза. – Потерпи немного. Сейчас пойдем. Посидим вот и сразу пойдем.

Мать тогда сильно постарела и сдала. Продала трактир, и они всей семьей переехали на северную окраину города. Сестра целыми днями возилась с хворыми племянницами, а по ночам он часто слышал ее тихий плач. А он… Да что мог сделать оставшийся без отца мальчишка? В котором все больше разгоралось пламя звериной ненависти? Он ненавидел все. Этот город с его садами и улицами. Людей, не способных понять его боль. И особенно он ненавидел благородных. Ублюдков, чье слово в суде стоит выше логики и здравого смысла. Тварей, забравших у него отца. Ночами он пробирался к дому барона Айзека и, забравшись на растущее возле ограды дерево, молча сидел и смотрел на горящие окна, мысленно представляя, с каким удовольствием он будет убивать эту ненавистную гадину. И чем яснее он понимал, что профессионального воина ему не одолеть никогда, тем больше разгоралась его ненависть.

Ингвар и Лата обделили его при рождении: хрупкое телосложение при пяти футах роста, почти бесцветные, узко посаженные глаза, длинный нос и немного приподнятая верхняя губа. Друзей у него не было никогда. Сверстники дразнили его крысой. Он дрался. Иногда наказывал обидчиков, чаще был бит, но в его жизни не изменялось ничего. Возможно, именно поэтому Райнек так тяжело переживал смерть Экима и отца. Двое мужчин, которые сквозь внешнее уродство видели в нем человека, мертвы… Но если бог Воинов и богиня Любви посмеялись над ним, то Сират дал достаточно сил! «Я отомщу! Любой ценой отомщу!» – из ночи в ночь, словно в горячечном бреду, шептали губы сидящего на дереве парня…

Резкий порыв ветра бросил ему в лицо пару капель начинающегося дождя. Райнек вздрогнул, потряс головой и быстро огляделся по сторонам. Не найдя взглядом никого, кроме бродящих в паре сотен метров скелетов, он покачал головой и горько усмехнулся. Один. Он снова один… Грустно понимать, что сейчас эта вот призванная шесть часов назад костяная гончая, по сути, единственное родное ему существо. Ничего. Он уже привык… Душевная боль давно уже стихла, но ненависть не ушла. Сират и Вилл – братья. Тогда, когда Светлые боги отвернулись, один из них дал ему волю и ненависть. Второй даст силу и оружие! А то, что их армии втоптали в грязь под Фертаном почти сорок тысяч легионеров, среди которых были и три с половиной сотни выпускников Ан Клауда, – лично ему, Райнеку, на это наплевать. Чем больше сдохнет благородных ублюдков, тем лучше! Главное, чтобы те – семеро – выжили. Об их смерти он теперь позаботится сам!