Алексей Григорьев - Ходок-2. Слияние

Временами он останавливался, брал под контроль одну из криц и убеждался, что будущая собственность никуда не делась.

Путь занял почти час. Послушные воле хозяина монстры угодливо расступились. Доступ к возмутителю спокойствия был открыт. Юнец снова удивил, причём дважды. Первая попытка сканирования провалилась. А вот вторая увенчалась успехом.

— Ничего, тебе ничто не поможет! — разгневанно прошипел Зерайль и начал действовать.

Перво — наперво ученый разрушил созданные пареньком воплощения сущности криц. Затем заново напитал тела членов стаи энергией и оживил.

— Любопытное заклинание. При неудачной попытке создать ослабленный дубль, объект уничтожается. А при успехе — лишь слегка усыхает. Почему так? — как истинный учёный, Зерайль, желал все знать, — Впрочем, мне подобное на руку. Иначе, осуществить задуманное не удалось бы.

С такими словами, гомункул послал остальных криц в атаку. Нужно было, чтобы противник отвлёкся.

Сам же Зерайль выбрал из двух десятков воскрешённых миньонов четыре особи, которым удалось ранить парня.

— Посмотрим, достаточно ли биоматериала для подчинения… — пробубнила мумия, залезла рукой в брюхо и достала оттуда колбу и вполне сохранившийся скальпель.

Ловко манипулируя хирургическим ножом, Зерайль соскоблил с клювов остатки засохшей крови в реторту. Полученного темно — бурого порошка накопилось едва ли на дне. И, тем не менее, такого количества вполне хватало для запуска ритуала.

Отдав команду монстрам усилить натиск, учёный приступил к обряду. Он сжал склянку в ладонях и уставился на нее своими громадными зелёными глазищами. Из них потекла такого же цвета энергия.

Магия Зерайля объединялась с остатками крови и порождала едкий густой дым, который вытекал из пробирки и скапливался вокруг заклинателя. Зловещего тумана становилось все больше. Потом кисель уплотнился и принял форму трёхметровой иглы. Гигантское шило пролетело сквозь толпу криц и вонзилось в живот парня. Юноша дернулся. Затем бухнулся на колени.

— «Какая высокая сопротивляемость!» — поразился Зерайль.

Гомункулу никак не удавалось завершить процедуру подчинения. Он вливал все новые и новые порции силы, но юнец продолжал бороться за своё «я». Вскоре собственной мощи учёному не хватило. Твари возле него лопались. Создания отдавали владыке свою энергию. Одно, второе, десятое, сотое. Редевшие ряды криц постоянно восполнялись. А проклятый упрямец все не сдавался.

— Да кто же ты такой?! Силы в тебе не меряно, что ли… Откуда такие расходы?! — волновался гомункул.

Однако отступать было поздно. В случае, если завершить процесс не удалось бы, откат грозил повредить оболочку Зерайля. Уж слишком много энергии он вбухал в разворачивавшееся действо.

Потому бедные крицы продолжали умирать. И лишь на третьей сотне казавшийся таким тщедушным паренёк упал навзничь и остался лежать без движения.

— Невероятно, но церемония все ещё не окончена! Такой феномен нужно исследовать! — радуясь победе, пробормотал Зерайль и отдал миньонам команду притащить пришельца.

Две наиболее крупные особи подволокли юнца ближе. Гомункул сделал на груди юноши надрез и нацедил почти полную колбу крови. После чего разлепил свои отвратительные, похожие на куски освежеванной плоти, губы и выпил содержимое реторты.

Ученый прикрыл сочившиеся сукровицей веки и замер. Прошло полчаса. Затем ещё час. Мумия все также стояла и не двигалась. Лишь похожие на черных червей мышцы шевелились.

После долгих восьми часов неподвижности Зерайль открыл глаза. Они горели воистину дьявольским огнём и лучились довольством.

— Вот это да! Мне попался зародыш вместилища бога! — как обычно вслух произнёс служитель науки, — С таким материалом я не только прикончу «мышиную королеву», захвачу лампур и уничтожу ничтожные остатки проекта Хашина! Я порабощу весь этот умирающий мир. А быть может и не один. Но пока источник силы отрока следует запечатать.

В состоянии крайнего волнения и небывалого душевного подъема учёный закинул добычу на плечо и поволок в лабораторию. Крицам он столь ценную ношу не доверил. По пути Зерайль отрыгивал клубы зеленого пара, и неприглядная на вид взвесь проникала в плоть несомого им человека.

Иногда даже изменения к лучшему печалят.

Из размышлений закоренелого пессимиста.

Тусклый кристалл неярко мерцал в кромешной тьме. Выделяемого света едва хватало, чтобы рассмотреть прикованного к металлическому столу человека и суетившегося возле него существа.

Обстановка комнаты напоминала свалку. Когда-то белая штукатурка покрылась копотью и грязью. На полу валялись обломки давным-давно вышедшего из строя оборудования. Кучи непонятного хлама лежали по углам. Повсюду чувствовался запах сырости и гнили.

Впрочем, такое состояние рассчитанных на вековое пользование предметов военной лаборатории не было удивительным. Зерайль совсем не следил за их сохранностью. В условиях изменившегося мира техника пришла в негодность. Вот гомункул и раскурочивал приборы. Он доставал драгоценные металлы и иные полезные детали для изобретений.

Его научные изыскания помогали в работе. В частности лежавшего на топчане парня окутывала уйма похожих на паутину нитей, которые производил стоявший в углу гриб- переросток со шляпкой из сплава металлов. Смесь живых тканей и механизмов причудливо сочеталась в растении. Оно оказывало на пациента дурманивший и обезболивавший эффекты.

Кроме того, по многострадальному пареньку бегали пластиковые, величиной с кулак, жуки. Они поедали участки кожи, изрыгали кусочки слизи и ставили множество заплаток. Казалось, техногенные насекомые хотели полностью заменить все наружные покровы отрока.

Отвратительного вида мумия также не дремала. Скальпелем она делала новые и новые надрезы и засовывала туда разнообразные материалы. Их гомункул доставал прямо из своего брюха. Различные засушенные растения, засохшие органы, пульсировавшие клубни и прочая дрянь биологического и не только происхождения планомерно размещалась внутри подопытного.

Операция длилась уже вторые сутки. Любой живой хирург не вынес бы непрерывного течения затянувшегося, кропотливого процесса. Но Зерайль не ведал усталости. Временами он на ходу сжирал одну- две молодые крицы, чем и восстанавливал силы.

Всему приходит конец. Подходило к завершению и задуманное гомункулом преобразование. Громадная, ручная крица передала в руки мумии чёрный минерал размером с пол кулака.

— Финальный штрих — и ты от меня уже никуда не денешься. Жаль, что считать память до конца невозможно. Ну и ладно! — по привычке вслух пробормотал ученый и вложил кристалл во вспоротый живот пациента. После чего небрежно стянул края раны грубыми стежками.