Ольга Моисеева - Аватары Тьмы! [СИ]

Виктор кричал, понимая, что всё кончено, что он, конечно же, не сможет противостоять такой неописуемо могучей силе, как лысори, и всё равно продолжал лить и лить энергию, в отчаянной горячке сумасшедшего желания во что бы то ни стало спалить этот чёртов клюв. «Ты отцепишься, мерзкая тварь, отцепишься, чего бы мне это ни стоило!!!» Голова монстра — всего лишь одна из многих! — билась в конвульсиях, полыхая из глаз бешеным пламенем вместо аккуратного факела автогена, но «пера» не отпускала.

Ещё часть корней лопнула, ведущая в круг самоубийц труба обрела плотность, ветер усилился, грозя перейти в ураган, как вдруг, сквозь собственный крик, Виктор услышал нараставший низкий вой высоковольтных проводов. Кто-то будто встал рядом, плечом к плечу, вливая в тело Виктора собственную энергию. Это был Павел! Поток резко усилился, несуществующие зубы будто электричеством прострелило, нервы вспыхнули жестокой, всепоглощающей болью, и крик Виктора оборвался.

Монстр взревел, но раздалось лишь сдавленное мычание: клюв не разжался. Он намертво сплавился с «пером», продолжая всасывать энергию. У Острожского её было не так много, как у Индукина, но хватило, чтобы окончательно расплавить и закоротить ещё не вырванные проводящие пути Виктора с телом монстра. Все ограничения пали, и энергия хлынула таким мощным потоком, что лысорская голова с адским грохотом взорвалась, выметнув целую сеть ярких молний. Ослепительный и невыразимо чистый белый свет был последним, что видел Виктор, прежде чем его душа перестала существовать, разлетевшись по многомерной Вселенной микроскопическими затухающими искрами.

Мощный взрыв выбросил Павла-«перо» из лысорской головы, и он, кружась так, что всё вокруг слилось в единую неразличимую кашу, полетел куда-то в неизвестность, пока его вдруг не подхватило вихрем и не пронесло сквозь внезапно вспыхнувшее прямо перед ним радужное сияние.

Раздался приглушённый двумя стенами женский крик. «Алина Георгиевна!» — догадалась Вера, вспомнив работницу за огромным столом с выкройками.

— Это они! — Антон рванулся к стеллажу, крышка одного из контейнеров полетела на пол.

Послышался грохот выбитой двери, а затем топот — уже прямо за стеной потайной комнаты. Шигорин повернулся, в руке его был пистолет. Он на секунду застыл, весь подавшись в сторону звуков и нагнув голову, будто собирался бодать стену.

— Это люди, не устранители! — свистящим шёпотом выплюнул он, распрямляясь. — Прячься!

Прятаться? Но куда? Вера бросилась к громоздившимся в углу бочкам и ящикам — между ними оказалось небольшое пространство. Она затолкалась туда и присела. Раздался скрежет, шорох, звук ломавшейся мебели, а затем громкие удары. Вера высунулась: ведущая в потайную комнату узкая дверь сотрясалась.

Антон едва успел скрыться за тумбой, когда дверной замок с хрустом вылетел, и из смежной комнаты раздались выстрелы, не давая Шигорину высунуться, и тот открыл ответный огонь наугад, выставив руки с пистолетом на крышку тумбы. Пули заколотили по прозрачным стенкам, но стекло — или из чего они там были сделаны — оказалось непробиваемым, словно броня.

Что-то просвистело так близко — плечо будто чиркнуло горячим пером, и Вера отдёрнулась за бочки. По руке что-то текло, она дотронулась пальцами до липкой влаги, поднесла к глазам — кровь! Вера сжалась в комок, не зная, что делать, как вдруг увидела вырвавшийся из чьего-то светака алый протуберанец, заливаемый по краям чернотой. Вера чуть подалась вперёд и выглянула из-за бочки: Шигорин продолжал укрываться за тумбой, по его правому боку текла кровь. На полу дёргался в конвульсиях человек — пуля Антона пробила ему шею. Миг, и чернота распространилась, поглотив алый протуберанец светака целиком, и человек замер. Ещё один светак, весь подёрнутый желтизной агрессии и красными разводами опасности, дрожал неподалёку, пока его хозяин — под прикрытием огня третьего, оставшегося возле двери, чужака — крался по комнате, стремясь обогнуть пуленепробиваемую тумбу и обезвредить раненого Антона. Вера увидела, как из её собственного светака вдруг вырвался алый протуберанец — по краю дрожала пока ещё едва заметная, рваная и тонкая, но уже чёрная линия! Значит, сейчас чужак достанет Антона и сразу после этого доберётся до Веры! Ощущение близкой гибели накрыло её с головой, такое острое и сильное, что её, полыхавший пурпурно-красным, светак буквально выбило навстречу чужой светотени. Вера ещё даже не успела сообразить, что делает, а контакт уже состоялся, и дальше всё случилось само собой, на инстинкте и интуиции.

Это было похоже на лечение порванной связки швеи, только «с обратным знаком». Не выправлять, разглаживать и заполнять вмятину, а рвать, мять и пробивать чужой светак! Будто тысяча иголок выстрелила у Веры из пальцев и вошла в тело незнакомого мужчины, чтобы потянуть из него энергию, направляя её в центр собственной груди. Чужой светак треснул, открывая ало-багровую внутренность, в середине которой уже зарождалось маленькое чёрное пятнышко. Незнакомец охнул и метнулся назад, ударившись плечом в стеллаж, колбы на верхней полке повалились и, подкатившись к краю, ухнули вниз, звонко разбившись об пол. Чёрное пятно в чужом светаке неумолимо разрасталось, поглощая кровавую внутренность, а в груди у Веры становилось всё горячее от чужой энергии. В голову ударила опьяняющая волна, и захотелось ещё. Ещё силы! Мужчина выронил оружие и рухнул на колени, ткнувшись головой в пол. Мёртв! Верин светак отпустил первую жертву и метнулся дальше, нащупывая светотень второго чужака. Крушить, мять, увечить и пить! Пить чужую силу!! Пальцы-иголки, жар, натиск, распоротый багровый рот, чёрная дыра! Ещё! Второй незнакомец с грохотом упал навзничь. В груди полыхал настоящий огонь, Вера хрипела, втягивая его вместо воздуха, обжигая горло, внутренности, в голову будто ударил кипящий гейзер, в ушах раздался адский звон, комната закружилась. Лежавший на полу чужак дёрнулся, испуская дух. Антон выскочил из-за тумбы, бросился к Вере, но подхватить не успел: она безжизненно завалилась на бок.

После смерти любимого учителя — а умер Василий Семёнович по естественной причине, от разрыва в мозгу аневризмы, — Андрей, отгоревав тридцать девять дней, на сороковой, вместо того, чтобы пойти на кладбище, отправился в лес.

Тот самый лес, где он, ещё ребёнком, сбежав с автобусной экскурсии, заблудился. Мобильник тогда остался у детдомовских воспитателей, еды и воды тоже не было. Зато был страх. Глухая чащоба и бродивший вокруг зверь. И ночь! Жажда, голод, холод и тьма…

Андрей не забыл ни одно из тех ощущений и, даже став взрослым, мог последовательно прочувствовать каждую минуту той ночи, словно она была только вчера. Взяв запас воды, еды и полностью заряженный смартфон, он приехал на шоссе, в точку, где тогда, в двенадцать лет, выбежал из леса и увидел автомобиль с горящими фарами, а рядом — мужчину со светлыми волосами и пушистыми золотыми усами. Зачем Андрею понадобилось приезжать сюда — объяснить словами вряд ли было возможно. Но немалую роль здесь сыграла Вичка.