Ярослав Кудлач - Переиграл

Вернер изобразил раскаяние:

— Извини. Я думал, все прошло. А ты вон, оказывается, как. Может, все-таки сыграем, а? Просто так! Как два мужика!

Я ткнул кием туда, где стояла Наташа, которая с тревогой следила за нашим разговором:

— Главный приз ты уже выиграл. Иди, пользуйся. Только не забывай: многому ее научил именно я. Она же была цветочек невинный. А ты теперь получаешь удовольствие.

Но Вернера даже такими откровениями было не смутить:

— А какая теперь разница? Приз, как ты выразился, достался в итоге мне. Говорят, коль в любви не везет, выиграешь в карты. Или в бильярд. Терять тебе нечего, кроме собственной предубежденности.

Неожиданно вмешался мой знакомый:

— Да не слушай его! Нормально ты играешь!

— Сдрейфил! — продолжил наседать Вернер. — Свистишь, когда песец приходит?

Это была Наташкина фраза. Много раз я это слышал, когда отказывался участвовать в ее шальных затеях. И вот теперь устами Альберта она вновь мне бросила свое презрительное «свистишь».

Я похлопал кием по ладони:

— Как хочешь. Но смотри — чтоб потом не возникал. Сам полез.

— Сам, сам! — закивал Альберт. — Все сам. И расставлю сам, и пиво закажу сам.

Он действительно заказал пиво, выложил «пирамиду» и, прежде чем снять треугольник, лихо раскрутил черный шар в центре, так что тот еще вращался, когда треугольник повис на крючке.

— Уступаю первый удар, — поклонился Вернер. — Будем считать, это вроде права первой ночи.

И заржал, мерзавец.

— Скажи спасибо, что Наташа тебя не слышала, — буркнул я и разбил пирамиду.

Я ударил несильно, почти не целясь, но в лузы неожиданно упали сразу три полосатых шара. Альберт удивился:

— Смотри-ка! Будто подменили!

Решив не реагировать на шпильки, я загнал еще один, а потом вдруг спустил биток. Альберт хихикнул, выловил белый шар и прошелся вдоль стола, примериваясь:

— Ну ты и разбил! Ничего подходящего. С такой расстановкой только в «Чапаева» играть.

Но тем не менее ударил, приняв совершенно немыслимую позу. Цельный шар ушел в лузу. Вернер подмигнул и снова прошелся тигриной походкой. Я увидел, что его дружки оставили игру и вытянули шеи. Наташа смотрела на меня с подозрением. Альберт ударил опять: легко и непринужденно. Еще один цельный шар исчез со стола. Компания подобралась ближе. Вернер играл на публику: прицелился, натер кий мелом, сделал вид, что вычисляет… А потом ударил, бездарно скиксовал и плюнул.

— Зато тебя подставил, — заметил он. — Черта с два ты отсюда выкрутишь!

Я рассмотрел позицию. Да, тут справится только профессионал международного уровня. Решительно ничего подходящего. Разве что… Я прицелился и врезал по битку.

Белый шар срикошетил от трех бортов, ударил цельный, а тот, в свою очередь, толкнул полосатый. Щелк! Шар исчез. Зрители зааплодировали, а Вернер сердито фыркнул. Теперь последние два полосатых лежали, что называется, «свесив ножки в лузы». Я ударил биток с оттяжкой. Белый шар свалил полосатика и вернулся на свое место. Точно так же я расправился с другим, а потом отправил в последний путь черный шар, пижонски запустив биток вдоль всего борта. Мой знакомый сказал: «Вау!» — а Вернер удивленно поморгал:

— Однако могешь! Один — ноль. Продолжим?

— Альберт, не надо, — тихо сказала молчавшая до сих пор Наташа. — Оставь.

— Малышка, ты чего?

— Не знаю. Неприятно.

Вернер глотнул пива и вытер усы:

— Это всего лишь игра, дорогая. Эй! Чего стоишь? Раскладывай!

Шары привычно легли в пирамиду. Я отошел, примерился… И вдруг, словно по чьему-то наущению, изо всех сил запустил биток мимо, целясь в лузу напротив.

В лузу я не попал. Белый отпрыгнул от стенки и расшиб пирамиду с обратной стороны. Замельтешили шары, послышался дробный стук. Два полосатых ушли, на столе воцарился хаос. Черный, финальный шар застыл в углу, едва не упав. Дорогу в лузу ему преградил биток.

Альберт фыркнул:

— Орел! Что делать будешь?

Я не ответил. Где-то в глубине моего мозга зрел странный вывод. Я понял, что… Да ничего я в тот момент не понял. Просто обошел стол и ударил биток, поддев его снизу.

Дружный вопль восторга вырвался у всех. Белый шар перепрыгнул черный, не задев, ударил полосатика, и тот канул в лузу. Я осмотрел позицию и убедился, что ситуация складывается в пользу соперника. У него появился шанс опередить меня. При условии, если он сыграет сейчас. Тогда я решился. Опустился на стул и взял кружку:

— Передаю ход.

Вернер подозрительно уставился на меня:

— Это почему?

— Хочу кое-что проверить. Принимаешь?

Противник осмотрел стол в поисках подвоха.

— Ладно, — сказал он с неохотой, — посмотрим, что ты задумал.

Альберт смог положить шесть шаров из семи, прежде чем наконец промахнулся. Удачная игра его почему-то не радовала. Он уставился на меня с удвоенной подозрительностью. Я примерился и аккуратно убрал двух полосатиков одним ударом. Второй удар положил еще двух, а третий завершил игру, скинув черный шар в лузу, куда тот смотрел с самого начала.

Воцарилась тишина. Послышалось бульканье пива, сосредоточенное сопение и голос Вернера:

— Да. Сильно. Ничего не скажешь.

— Хватит! — решительно заявила Наташа. — Альбертик, милый, пожалуйста, не надо больше!

— Наташенька, что ты? — Меня уже охватило легкое безумие. — Это всего лишь игра! Мы играем, понимаешь?

— Мне эта игра не нравится. — Наташа положила руку на плечо Вернеру. — Альберт, хватит! Идем домой.

— Вот еще! — Вернер нервно стряхнул Наташину руку с плеча. — Когда-нибудь он проиграет! А ну-ка, еще раз…

И мы сыграли еще раз. И еще. А потом еще… и еще раз десять.

Стоит ли говорить, что Вернер не выиграл ни разу? В каждой партии я опережал его минимум на два шара и укладывал черный с первого удара в любой позиции. Даже если мой соперник лидировал в начале, я неизменно догонял его в конце. Альберт промахивался в хрестоматийных ситуациях, а я выигрывал в немыслимых.

Мой приятель Паша откровенно хохотал, опираясь на кий. Постепенно вокруг нас собралась половина посетителей. Альбертик бешено сопел, тер кий мелом, потом теми же пальцами вытирал нос и лоб, отчего его физиономия разукрасилась голубоватыми разводами. После того как я закончил партию, укатав одним ударом два своих и затем рикошетом черный шар, Вернер не выдержал.

— Не может быть! — гаркнул он и злобно фыркнул. — Я же знаю, ты никогда не играл лучше меня! Где научился? Ну?

Невероятное чувство превосходства захлестнуло мою душу. Но при этом стало горько, невыносимо горько. И очень больно. Я сказал негромко, наклонившись к уху соперника:

— Вернер, ты еще не въехал? Ты никогда у меня не выиграешь. Не сможешь. Потому что ты меня уже победил, понимаешь? Я серьезно. Ты взял главный приз, который перевешивает все остальные. Это я проиграл, а не ты. Доходит?