Альбина Нурисламова - Потерянные

— Как кто? Ваша дочь, Миля. Ну, Джамиля.

— Мою дочь зовут Дилярой, — холодно ответила женщина.

— Но я имею в виду вашу вторую дочь,— упавшим голосом сказала Кира.

И она, и Денис уже поняли — это очередной «провал».

Дверь дома снова отворилась, рядом с матерью Мили появилась еще одна женщина — тоже веснушчатая, но гораздо плотнее и крупнее.

— Мам, что такое? Это кто? — спросила она высоким голосом, похожим на Милин.

Может быть, теперь наша Миля — вот эта самая Диляра, подумалось Кире.

— Диля, эти люди спрашивают Джамилю,— растерянно сказала мать.

— Что это значит? — строго спросила та. — Мама, иди, я сама разберусь.

— Но я ведь…

— Мама, иди,— Диля чуть возвысила голос.

Женщина окинула их на прощание настороженным взглядом и молча скрылась в доме.

Диляра дождалась, пока дверь за ней закроется, насупила брови и пошла в наступление:

— Кто вы такие? Что вам нужно?

— Послушайте, — вступил в разговор Денис,— мы никому не хотим ничего плохого. Мы ищем девушку, нашу однокурсницу, Джамилю Рахманову. Похоже, мы ошибаемся, и ее здесь нет. Так что мы уже уходим. Простите, если чем-то обидели вас и вашу маму.

Его импозантная внешность и мягкий голос с убедительными интонациями, видимо, растопили сердце женщины. Она немного оттаяла и добавила более приветливо:

— Да ладно, какие обиды? Вы, я смотрю, вроде приличные люди. Просто все так совпало… У мамы, — она оглянулась на дом и заговорила тише, — у мамы действительно была дочь Джамиля. Моя младшая сестра. Она родилась давно, я тогда только в школу пошла. Плохо ее помню, сама соплюшка была. Так вот, Джамиля умерла от пневмонии, ей еще и года не исполнилось. Сами понимаете, мама сейчас расстроилась.

Диляра вдруг стала говорливой. Вываливала на них информацию, не замечая, какое впечатление производят ее слова.

— А, ну, тогда все ясно,— Кира попыталась улыбнуться,— мы поедем. До свидания. Извините нас еще раз.

— Погодите,— остановила их, спешащих укрыться в машине, Диляра. — А вы точно знаете, что ваша Джамиля именно из Аракчеевки?

— Вообще-то, нет,— промямлил Денис. — Может быть, она живет в Арске. Или в Азнакаево. Да, скорее всего, где-то там.

— У нас точно таких нет, — добила их Диляра, доброжелательно улыбнувшись,— даже не ищите, не мучайтесь.

— Спасибо,— хором прокричали Кира и Денис, одаривая ее вымученными улыбками.

Им не терпелось сесть в машину и побыстрее убраться из Аракчеевки. Только выехав на трассу, Денис нарушил тяжелое молчание:

— Да, дела. Ты как, ничего?

—Я-то ничего. А вот Миля… Получается, она умерла младенцем,— потрясенно выговорила Кира.

— То-то ее Ленькина мать вспомнить никак не могла! А иначе как бы она забыла, если мы везде все вместе тогда ходили?! И у Леньки дома тыщу раз были?

— Точно,— Кира прикрыла глаза и потерла виски, — и потом, Елена же учительница, а Миля из учительской семьи. Она на этой почве постоянно с Милей общалась. Выделяла ее. Слушай, я только что вспомнила: Елена даже их с Ленькой поженить одно время мечтала!

— А ведь правда,— улыбнулся было воспоминаниям Денис, но улыбка его быстро увяла. — И все-таки именно Милю-то она и не помнит.

— Понятно теперь, почему. Она меньше года прожила.

— Но мы-то помним!

— Мы — да. Для нас Миля абсолютно реальный человек,— задумчиво протянула Кира и замолчала.

Уже вечером, когда они втроем сидели на кухне у Киры, отогревая тело и душу крепким чаем, Денис сказал:

— Получается, нас осталось трое. Миля сгинула, Ленька повесился. Мы пока живы.

— Именно что пока, — сжала зубы Эля.

Отмытая от больничного запаха, укутанная в Кирин синий махровый халат, она сидела на кухонном диванчике. Тихо гудела стиральная машина, переворачивая в барабане Эльвирины вещи. Заезжать домой Элка не стала, прямиком из больницы направилась к Кире.

Если честно, Элка боялась новых стрессов. Мало ли, что ее ждет дома. От прежних-то потрясений не вполне отошла. У Киры ей понравилось — чисто, красиво, продумана каждая мелочь, и человеку в этом доме легко, приятно, комфортно.

— Короче, обо всем договорились. Завтра с утра приеду и решим, что нам делать. Сегодня все равно ни до чего не додумаемся. А мне домой надо съездить,— Денис поднялся со стула,— хотя и не хочется.

— Боишься? — сочувственно улыбнулась Эльвира.

— Есть маленько.

— Может, поужинаешь?

— Да нет, я же все-таки домой еду. Жена не даст с голоду помереть.

Денис одевался в прихожей, Кира и Элка стояли рядом.

— Все, девчонки, я пошел.

— Пока, Денька,— ответила Кира. — До завтра.

— Пока,— тихим эхом откликнулась Элка.

«Раньше хохмила бы, шуточки отпускала, тормошила нас, — подумал Денис, — а теперь стоит, как тень бесплотная. Станем ли мы прежними? Вообще — останемся? Или исчезнем, как Ленька с Милей?»

Он тихонько вздохнул и прикрыл за собой дверь.

Подруги остались вдвоем.

— Что ж, давай ужин готовить? — Кира старалась говорить непринужденно. Делать вид, что все у них в порядке: просто забежала подружка погостить. А не выписалась из психиатрической больницы. И не погиб один из их друзей. И не пропала бесследно подруга. И у самой Киры ничего особенного в жизни не происходит.

— Давай, — вздохнула бледная копия шумливой Элки. — Что делать будем?

— Так, посмотрим, что тут у нас. — Кира принялась осматривать запасы. — Есть говяжий фарш, курица, печень. Что хочешь?

— Может, печенку пожарим? С макаронами?

— Отлично. И соус еще приготовим. Меня Сашка научил: ум отъешь!

— Любишь его? — прошелестела Элка.

— Соус?

— Сашку.

— Люблю. Больше всех на свете, — призналась Кира.

— Счастливая ты, — без тени зависти заметила Элка, — лишь бы все у вас было хорошо.

— Я так переживаю, что не смогу родить ему ребенка, — неожиданно для себя проговорила Кира. — Просто с ума от этого схожу.

— Ничего, ты главное верь, Кирюха. И все сбудется.

— Хотя теперь, конечно, не до того. Хоть бы живыми остаться, — печально сказала Кира.

Она вымыла и нарезала печенку, принялась за соус. Элка нашинковала лук и принялась обжаривать его на сковородке. По кухне поплыл аппетитный запах. Забулькали в кастрюле макароны. Когда печенка с луком, майонезом и сыром отправилась запекаться в духовку, Элка пошла в комнату. В кухне было душновато, у нее закружилась голова.

— Там на полочке фотоальбомы, — крикнула ей вдогонку Кира, — я сейчас тоже приду, только приберусь тут немного. Не люблю, когда в мойке посуда копится.

Элка послушно взяла альбомы, уселась на диван, поджав под себя ноги. Самый большой альбом, белый и нарядный, с золотыми кольцами на обложке, был, разумеется, свадебным. Элка с улыбкой листала плотные страницы: Кира и Сашка, красивые, упоенные своим безграничным счастьем, смотрели на нее и улыбались. Где только не запечатлел их фотограф: дома у родителей, в ЗАГСе, у всевозможных памятников, в Кремле, в Березовой роще, в автомобиле, в ресторане. На всех фотографиях молодожены были так поглощены друг другом, что смотреть на них было почти неприлично. Словно подглядываешь. Элка закрыла альбом и взяла следующий. Наскоро пролистала: он оказался Сашкин, тут она никого не знала.