Грэм Джойс - Как бы волшебная сказка

– Ух ты!

Он был сильным и статным, дочерна загорелым, с глазами охотника, серо-зелеными. Его длинные волосы были скручены сбоку, и вода, стекая с них, струилась по его телу.

Он быстро наклонился и через мокрую блузку нежно сжал большим и указательным пальцем мой сосок. Йероу схватил его за запястье и вывернул ему руку.

– Эта девочка не про тебя, Силки, – жестко сказал он. – Не про тебя.

Тот, кого звали Силки, отшагнул назад:

– Она что, твоя собственность? Думаю, решать ей.

– Да, решать мне, – огрызнулась я, – и я не желаю, чтобы ты прикасался ко мне.

Тот удивился, как если бы еще никто не говорил ему такого.

– Ты привел в поселок привидение, Йероу, – сказал он, потом взглянул на меня. – Много теряешь.

Повернулся и пошел по берегу к дальним домам.

– Кого-кого привел? – спросила я у Йероу.

– Здешние мужчины не привыкли, чтобы их отвергали, – проворчал он. – И женщины никогда им не отказывают.

– Он был мерзок.

– Это тебе с непривычки показалось.

– Я привыкать не собираюсь, спасибо.

– Тебе и не придется.

Мне вскоре предстояло узнать о неистовой сексуальной распущенности в коммуне. Люди совокуплялись открыто, часто и, как мне казалось, без разбора. Парни с девушками, девушки с парнями, причем инициативу проявляли в основном девушки, и настойчиво. В добавление к этому девушки трахались с девушками, парни с парнями, а то и устраивали групповуху.

Вам это, может, кажется эротичным. Мне так не казалось. И не кажется. Больше того, у меня было совершенно противоположное мнение, и вскоре я поняла, что я единственная, кто не проявляет сексуальной активности, за исключением одного человека. Йероу. Он словно хранил себя для меня, если я когда-нибудь решу, что хочу его. У большинства тамошних женщин это вызывало удивление. Они относились к нему с участием и жалостью, так сочувствуют человеку со сломанной ногой. Приносили ему фрукты и добросовестно старались «развлечь» его, когда он возражал, что не нуждается в этом.

Виной всему было привидение, которое он привел в общину. Привидением, как я узнала позже, эти люди называли ту, которая умирала девственницей.

Я не пыталась никого убеждать, что на самом деле не девственница. Между тем не было недостатка в предложениях от тех, кто желал освободить меня от бремени девственности.

И в конце концов это привело к тому, что Йероу убили.

Она говорит о переправе, или переходе. Можно быть уверенным, что такого перехода не существует, по крайней мере в материальном мире. Нет ни границы, ни ворот, ни пункта пропуска. Нет даже брода через реку. Переход, который она совершила, – это переход из пространства надежности, каковым она ощущает свою домашнюю несвободу, в пространство открытых возможностей. Ее душа раскрылась, как цветок, для собственных подсознательных желаний. Она совершила переход от ограниченного, логически объяснимого замкнутого мира, мира своего безопасного детства, в открытый, созидательный и хаотичный всеобщий мир, в более опасное царство взрослых.

Да, она встретила кого-то. Но мы так и не знаем, кто он или что, и ничего не знаем о ее намерениях.

Что нам известно о месте, где она оказалась? Нам рассказали о песчаном береге, хотя представляется, что это скорее озеро, а не море. Можно с уверенностью сказать, что это вариант Тир-на-Ног [40] В кельтской мифологии – страна вечной молодости. или другой легендарной страны, которой не найти ни на каких картах; место, куда можно попасть, лишь преодолев неимоверные трудности или будучи приглашенным одним из ее сказочных обитателей. Оно существует, в самом точном смысле, в области сознания, и хотя это верно для рассказа Т. М., можно не сомневаться, что это место имеет свою аналогию в материальном мире, и тут мы получаем некое представление о том, где она оказалась, по крайней мере вначале.

Описывается своего рода коммуна. Это, безусловно, сборище людей, объединенных тем, что можно назвать антибуржуазными ценностями. Дом, по ее словам, затянут по стенам паутиной и очень грязный по мещанским нормам, к которым она привыкла в семье Мартин. Но там, по-видимому, высокую ценность имеют Искусство и Музыка, потому что мы слышим описания музыкальных инструментов, книг и красиво оформленных карт. По крайней мере в общине, куда она попала, высоко ценится образованность.

Дом находится в совместном пользовании, это мы знаем. В нем нет ни электричества, ни телефона. Электричество могло быть отключено за неуплату, но отказ от телефонной связи кажется радикальным и намекает на объединенную общим мировоззрением группу людей, возможно ведущих «экспериментальный» образ жизни, анархический по своему характеру. По-видимому, они не имеют ни личного имущества в собственности, ни строгой социальной структуры, ни явного лидера или иерархии, и это может указывать на ранние экологические группы или проект зеленых; другой вариант – религиозная группа или маргинальный духовный культ, хотя в рассказе Т. М. нет намека на какую-либо религиозную догму. Даже притом, что эти события произошли двадцать лет назад, можно навести справки и выяснить, существовали ли подобные коммуны в ближайших окрестностях или, скажем, в радиусе тридцати миль от дома Мартинов.

И даже если телефон был ей недоступен, можно предположить, что ничто не препятствовало ей просто уйти оттуда и найти дорогу домой. Совершенно ничего не говорит о том, что ее держали там против воли, и, конечно, не стоит принимать всерьез слова, что она не могла найти путь домой. Опять-таки следует подчеркнуть, что Т. М. чувствовала себя там совершенно счастливой, пока не начался процесс разочарования, когда она ощутила, что позорит семью, и страх перед возвращением.

Т. М. делает особый упор на ритуальном напитке, предложенном ей соблазнителем. Пьют они из нелепо крохотных стаканчиков, и тут важны две вещи. Во-первых, Т. М. снова опирается на сказочную традицию, говорящую: есть и пить с фейри опасно. Гостеприимство следует отвергать, потому что, отведав предложенные пищу и питье, можно навсегда остаться в заколдованном месте. Это и произошло с Т. М. Выпив напиток, да еще сопроводив ритуал клятвой, она оказывается «в плену» того места, по крайней мере мысленно. Но есть у этого ритуала и более приземленное следствие. Т. М. рассказывает, что, выпив напиток, она «ощутила покой», а ночь стала «бархатной». Она опьянела и пытается оправдать свое поведение, преуменьшая количество выпитого. Редко ли люди лгут относительно потребленного алкоголя и удивляются, что оказались в таком состоянии? Это типичная жалоба юной девушки после попойки: она, мол, не понимала, сколько пьет или что «кто-то что-то добавил ей в стакан».