Дмитрий Распопов - Изгой [СИ]

Меня провели в какое-то помещение, где Рамфи передал бумаги и меня человеку с такими большими усами, что оставалось удивляться, как он может с ними есть. Простившись со мной, полковник вышел из комнаты. Высокий, крепкий человек, который притянул мой взгляд своей растительностью на верхней губе, внимательно ознакомился с бумагами, и только после этого посмотрел на меня. Он задумчиво постукивал свёртком листов по руке, видимо принимая какое-то решение.

— Выйдите все, — внезапно приказал он остальным надзирателям.

— Но капитан, — один из четырёх, с двумя нашивками на руке, удивлённо на него посмотрел, — это же Жнец!

— Я прекрасно об этом осведомлён! — он иронично на него посмотрел, — мне повторить приказ?

Мы остались одни и первое время, лишь смотрели друг на друга, но первым тишину нарушил он.

— Перед вашим прибытием, я получил телеграмму от одного своего знакомого, — он показал головой в сторону материка, — он весьма лестно отзывался о вас и дал совет с вами договориться.

— Кто же этот весьма мудрый по всему человек? — мне стало интересно.

— Гражданин Жан, начальник тюрьмы из которой вас перевели к нам.

— О, да, — кивнул я, — вначале моего пребывания там мы сначала не поняли друг друга, но затем вполне комфортно стали проживать на одной территории.

— Проживать? — его бровь поднялась.

Я пожал плечами, оставляя ему додумывать остальное.

— Я слышал о неприятностях, которые случились там, а также массовые увольнения, не очень хочу, чтобы подобное случилось у меня. У нас тут весьма слаженный коллектив, и потеря каждого сотрудника весьма серьёзно отразится на содержании заключённых.

Мне ничего не оставалось, как снова пожать плечами.

— Хорошо, давайте я попробую выслушать ваши условия, — неожиданно предложил он, — если это будет не сверх моих возможностей, возможно мы сможем договориться.

Я удивлённо на него посмотрел. Не так я представлял себе тюрьму, которую мне расписал Рамфи, тем более встретить тут такого адекватного человека.

— Чистое постельное бельё раз в неделю, сменную одежду раз в три дня и нормальную еду, — не стал я слишком уж завышать требования, — ну и если возможно свидания с родными, чтобы я знал, что с ними всё в порядке.

— Последнее не в моём ведении, зная вашу историю, — тут же открестился он, — на счёт первого это возможно. Только что вы понимаете под нормальной едой? Устроит та, которую едим мы сами? Вы ведь понимаете, что мы на острове и доставка сюда продуктов, весьма непростое и накладное дело.

— Я могу вам давать деньги для этого, — предложил я, — вы даёте мне пустую монету, получаете сто франков, можете распоряжаться дальше с ними как считаете нужным.

— Это неприемлемо, — моментально ответил он, — факт взятки мгновенно лишит меня должности.

— Тогда я согласен на вашу еду, если она в лучшую сторону отличается от того, чем обычно кормят арестантов.

— Предлагаю тогда согласовать между нами этот временный вариант сроком на месяц, после этого сможем подкорректировать его, если стороны будет что-то не устраивать, — он протянул мне руку.

Я пожал её, всё ещё удивляясь, что встретил тут человека, который заботиться в первую очередь о коллективе, а потом уже о приказах начальства.

— У нас весьма прохладные камеры, — он встал и показал мне следовать за ним, — из-за близости реки. Утром и вечером бывает весьма холодно, тем более в это время года. Вас утроит, если я принесу несколько шерстяных одеял?

— Был бы весьма вам признателен.

— Только сами понимаете, они кишат вшами, — он покосился на меня, — мы всё же в тюрьме и тут от них не избавиться.

— О, это непроблема, я нашёл как бороться с паразитами, — легко отмахнулся я, — если наши договорённости будут соблюдаться, я могу избавить от них и ваши одежды с бельём.

Глаза военного сверкнули.

— Я обсужу это со своими коллегами.

За разговорами, мы спускались всё глубже.

— На верхних этажах всегда ветрено, как не законопачивай открытые для воздуха бойницы, — прокомментировал он мой вопрос, — на самых нижних этажах, под землей наоборот через чур душно и затхло, поэтому я приготовил вам камеру на среднем уровне, не угловую. Правда слева и справа весьма шумные соседи, но к сожалению это лучшее, что есть сейчас у меня.

Проведя меня и правда на два этажа ниже, он повёл по коридору. По пути попадались решётки, которые нам тут же молча отпирали вооружённые военные, настороженно смотря при этом на меня.

— Вот прошу, — он остановился возле камеры с номером 303 и открыл дверь.

Я прошёл внутрь и огляделся. Маленькая, слабо проветривая комната с единственным узким окном под потолком, откуда слабо пробивался солнечный свет. В ней была только скамья, на которой ничего кроме тонкого матраса не было.

— Нормальную кровать, вы сможете поставить? — я повернулся к нему.

— Конечно, я просто хотел показать вам лучшее, что могу предложить, — он извиняюще развёл руками, — можете если не верите, посетить верхние и нижние этажи.

— Считаю бессмысленно проверять слова профессионала в своём деле, — я отрицательно покачал головой, — мне можно ещё хотя бы стол и стул, письменные принадлежности для работы?

— Конечно, без проблем, — он качнул головой, — остаётесь здесь?

— Как будто у меня есть выбор, — хмуро улыбнулся я, — но это не ваша вина.

— Тогда простите, мне придётся приковать вас за ногу к стене, — он показал на виднеющуюся цепь в углу, — такой приказ руководства.

— Хорошо, — я протянул ему руки, — это хотя бы можете снять?

— Конечно, — он тут же вытащил ключ из связки, что висела у него на поясе и снял с меня железки, приглашающе показал рукой к цепи.

Пришлось пройти за ним и дать себя приковать. Металл больно стал царапать кожу, на что он заметил.

— Постараюсь что-то придумать, может шёлковую ткань подложить под него.

— Я был бы весьма признателен за заботу, — поблагодарил его я.

— Тогда прошу ещё раз меня извинить, пойду распоряжусь о мебели и постельных принадлежностях, — чрезмерно вежливо распрощался он выходя из камеры.

Я лишь склонил голову в признательности.

— Натан, ты с ума сошёл? — едва начальник тюрьмы, весьма довольный проведёнными переговорами со Жнецом, вошёл в общую караульную надзирателей, как к нему бросились старшие надзиратели, — зачем ты ему такие излишества пообещал! У нас тюрьма, а не гостиница!

Капитан покачал головой и вытащив из кармана телеграфную ленту, протянул её им. По мере прочтения их лица начали вытягиваться, а затем она разошлась по рукам остальных, кто был не на дежурстве.

— Я в принципе не против взять отгулы за свой счёт, а вы сами сообщите ему, что наши договорённости отменяются и он обычный заключённый, — капитан спокойно сел за стол, налив себе стакан чая, — вот только гражданин Жан, который уже десяток лет является начальником тюрьмы, где содержаться душеприказчики, весьма настоятельно не рекомендовал мне этого делать.