Дипак Чопра - Владыки света

Местность плавно поднималась, и в конце концов они въехали в глубокую седловину, после которой дорога резко шла вниз. Майкл увидел, как колея спускается в долину по ту сторону перевала; у подножия одного из голых холмов притулилась деревенька.

— Вот она, — сказал Юсеф, притормаживая на седловине. — Наверное, нам не стоит туда ехать?

«Здорово, конечно, но ведь иракскую границу мы, небось, проскочили минут двадцать назад», — подумал Майкл. Сьюзен была права: сколь бы условно ни была обозначена эта граница, если их поймают не на той стороне, Юсефа почти наверняка расстреляют на месте, а что до Майкла, то международный конфликт по поводу нарушения границы будет, пожалуй, наименее существенной из его неприятностей.

Он всегда мог бы сказать, что они заблудились. Это могло сработать — им устроили бы разнос и вышвырнули бы, сопроводив до границы. Но кто знает, как бы оно вышло. Майкл всматривался в направлении далекой деревни, жалея, что у него нет бинокля. Первое, на что он обратил внимание, это стоявшая вокруг тишина, давящая, словно тяжелое одеяло. А второе — свет, подобного которому ему не случалось видеть прежде.

Сквозь дыру в сером покрывале облаков на деревню падал яркий луч, который можно было бы принять за солнечный, вот только источник его находился так высоко, как не могло подняться солнце спустя час после рассвета. И какой солнечный свет мог быть таким бело-голубым и, похоже, таким же горячим, как звезда-карлик, но при этом холодным, как арктический лед? Луч слегка мерцал, словно бы в такт сердцебиению какого-то сверхъестественного существа.

— Ты, надо думать, тоже не знаешь, что это такое? — спросил Майкл.

Юсеф что-то еле слышно бормотал, затем резко умолк, словно завершив молитву.

— От этой пустыни можно ожидать чего угодно. Здешние жители говорят, что такие места нужно оставлять Богу и дьяволу. Им нужно иметь на земле уголок, где они сражались бы друг с другом один на один.

«Хотел бы я знать, кто из них сейчас берет верх…» Майкл снова посмотрел на луч. Нельзя было с уверенностью утверждать, что он именно падает. С таким же успехом он мог подниматься вверх, как если бы из этой неприметной с виду глинобитной деревушки уходил лифт в иной мир.

— Поехали. Чем скорей мы окажемся внизу и узнаем, что убило того человека, тем скорей сможем отсюда убраться, — возбужденно проговорил Майкл.

Юсеф не пошевелился. Майкл покачал головой.

— Если ты не пойдешь со мной, я пойду один. Ты ведь знаешь, — сказал он.

Юсеф изобразил покорность. «Иншалла» [5] Как будет угодно Аллаху (арабск.). , — пробормотал он и включил передачу.

Он ехал сюда, ожидая найти здесь чуму. Но это…

Это было нечто сверхъестественное. Запах смерти Майкл ощущал в лошадиных дозах — дорога впереди явственно несла на себе ее отпечаток, но тел видно не было. Майкл подавил приступ ужаса, охватившего его, когда они проезжали пустынные окраины деревни. Если бы Юсеф увидел, что он дрожит, то наверняка сбежал бы.

Вади по-арабски означает «река», и деревня Вади ар-Ратка стояла на берегу одного из мелких сезонных потоков, пунктиром пересекавших карту района. Летом он пересыхал, но для орошения озимых воды хватало, и Майклу были видны аккуратно возделанные овощные грядки, разбросанные среди опустевших домов. Кругом царила тишина.

Все посевы в деревне пожухли и обессилено полегли, почва же вокруг них тускло отсвечивала, будто покрытая глазурью.

«Ядовитый газ?» — подумал Майкл.

— Доктор! — закричал Юсеф, указывая в сторону от дороги, где лежало человеческое тело — первое, замеченное ими за все время.

— Стоп! — крикнул Майкл, на ходу выскакивая из джипа.

Труп лежал ничком, словно сраженный на лету. Майкл осторожно перевернул тело. Плоть под его пальцами оказалась необычайно податливой, как будто мышцы под кожей успели наполовину разложиться.

За исключением этого симптомы были совершенно такими же, как у старика, умершего в лагере, — почерневший зев, ослепшие глаза. Создавалось впечатление, что этого человека сжег какой-то внутренний жар.

— Похоже, мы приехали куда нужно, — пробормотал Майкл. Он направился к джипу за своим саквояжем, делая небольшой крюк, чтобы внимательней осмотреть один из огородов. То, что он принял было за осколки стекла, оказалось сухими оболочками саранчи, поблескивавшими посреди жухлых растений, так и не доставшихся им на растерзание. Майкл вдруг понял, чем еще поразила его увиденная картина: полным отсутствием домашних животных, обычно разгуливающих в здешних деревнях здесь и там. Ни коз, ни кур, ни даже вечно голодных одичавших кошек и собак.

Здесь не было ничего живого. Ангел Смерти унес все подчистую.

Майкл вернулся к джипу.

— Оставайся здесь, — сказал он Юсефу. — Я должен проверить, может, кто-нибудь все-таки выжил.

Майклом двигало нежелание подвергать Юсефа риску заражения, однако переводчика, судя по всему, перспектива остаться одному пугала больше, чем гипотетический новый микроб. Стоило Майклу двинуться, как Юсеф последовал за ним, перебросив через плечо винтовку.

Вади ар-Ратка была по здешним меркам довольно крупной деревней, но ее центр находился меньше чем в десяти минутах ходьбы от того места, где остановился джип. По мере их продвижения по деревне волнение Майкла усиливалось. Двери всех домов были распахнуты, словно их обитатели внезапно сбежали, побросав все нажитое. От них не осталось ни следа, даже ни единого тела. Майкл видел, как Юсеф, идущий по противоположной стороне улицы, стучится в дома, пораженный теперь не меньше его самого. Как все они могли вот так исчезнуть? Майкл нерешительно остановился у одной из дверей, не окликнув двинувшегося дальше Юсефа. Действительно ли из дома донесся звук, или ему послышалось? «Будь это чума, — подумал он, — здесь нашлись бы те, кто умер в своей постели».

Он вошел внутрь. В гостиной пахло чесноком и табаком. Здесь был телевизор со стоявшим на нем аляповатым цветным портретом Саддама Хусейна и немного потрепанной мебели. В комнате имелась еще одна, занавешенная дверь, которая, по всей видимости, вела в кухню и комнату, служившую женской половиной в этой бедной семье, которая не могла позволить себе таковую в полном смысле этого слова. Майкл осторожно отодвинул занавесь.

Кухонный стол был накрыт для ужина, но еда осталась нетронутой. Хлеб зачерствел, варево в мисках застыло. Не было даже мух, привлеченных запахом разлагающейся пищи. То, что здесь произошло, случилось вчера вечером, часов в шесть-семь — ужинали здесь обычно в это время. Единственному выжившему как раз хватило времени, чтобы пешком добраться до медпункта к четырем утра.