Виктор Курляндский - Тайна Санкт-Петербурга. Сенсационное открытие возникновения города. К 300-летию основания

Один из военачальников Александра Великого Птолемей получил Египет в управление в 323 году до нашей эры и в 305 году провозгласил себя царем Птолемеем I Сотером (Спасителем) (правил до 283 года). Ему удалось понять интересы жрецов, и поэтому царствование его и его потомков было самым удачливым из всех диадохов и их наследников.

В войнах диадохов Птолемей I расширил границы царства, присоединив Киренаику, Южную Сирию и Кипр. При нем началась реконструкция ирригационной сети, стала вводиться практика наделения наемных воинов (македонян, греков, фракийцев) участками земли (клерами), был учрежден культ бога Сераписа, объединивший местные и греческие верования, и положено начало царскому культу, недалеко от Фив был основан новый полис Птолемаида. Но все это не дало бы роду Птолемеев истинной, основанной на поддержке жречества власти над Египтом, если бы не развернувшееся при Птолемее I строительство Александрии и состоявшиеся в дельте Нила торжественные похороны Александра Македонского.

Египтом управляли люди, не знавшие ни языка, ни истории, ни традиций «покоренной» страны. Одновременно Птолемей и сохранившие ему верность воины македонской армии утратили после распада империи связь и с родиной. Для греческих полисов и Македонии они с каждым последующим десятилетием во все большей степени становились враждебной силой. Положение «завоевателей» было очень шатким.

«Каждое из созданных на обломках империи Александра государств вошло в историю под именем правителя, его основавшего, а не народов, проживающих на контролируемой этим государством территории. Птолемеевский Египет отличался от державы Селевкидов только одним: поскольку Птолемеи властвовали в преимущественно мононациональной стране, они вынуждены были оформить свою власть в соответствии одновременно и с эллиническо-греческими, и с древнеегипетскими канонами, тогда как Селевкиды, господствуя над многими народами, могли не считаться с местными традициями и были прежде всего и почти исключительно царями на новый эллинический манер — цари по праву завоевания. Причем завоевали они свое царство не от лица какого-либо государства, народа или этноса, а в качестве предводителей войска, утвердивших свое право на власть в своей армии личной доблестью и умением побеждать, а по отношению к покоренным народам силой» [37].

Для египетских жрецов продемонстрированные в боях доблесть и сила были сомнительным аргументом в доказательстве права на царствование. Но богам было угодно, чтобы александрийский цикл Мистерии Исиды завершился не просто благополучно, а ярко и величественно, и в памяти человечества имя Александра Македонского и название основанной императором новой столицы Египта Александрии запечатлелись как исторический маяк для народов и сильных мира сего, как символ абсолютного божественного обоснования власти над смертными, как образец высшего успеха, к какому только могут стремиться люди, продолжающие после Александра жить на Земле. И Птолемеи были просто обречены на славное, счастливое царствование.

«Влияние Египта в Восточном Средиземноморье усилилось при Птолемее II Филадельфе („Любящем сестру“) (правил в 285–246 годах до н. э., в 285–283 годах до н. э. — соправитель), когда мощный египетский флот присоединил к царству ряд территорий в Малой Азии и Эгейском бассейне, а удачно проведенная реорганизация системы социально-экономических отношений позволила сделать высокорентабельными государственные хозяйства, основанные на эксплуатации „царских земледельцев“, обрабатывавших в качестве арендаторов царскую землю, и „гипотелейс“ — работников царских мастерских в монополизированных царем отраслях ремесла. Александрия стала крупнейшим торгово-ремесленным и культурным центром Средиземноморья.

Царские земли и мастерские, разветвленная система налогов и литургий, сдача на откуп различных промыслов, торговые монополии — все доставляло царской казне огромные натуральные и денежные доходы, расходовавшиеся на содержание царского двора, армии и флота, на дотации жрецам и храмам, на развитие торговли с центральной Африкой, Аравией, Индией, Причерноморьем и государствами Восточного и Западного Средиземноморья. Наконец, наибольшего политического могущества государство Птолемеев достигло в царствование Птолемея III Евергета („Благодетеля“) (правил в 246–221 годах до н. э.). Вновь была присоединена отпавшая в 282 году Киренаика, в ходе войны с Селевкидами завоевана часть Северной Сирии, расширены владения в Малой Азии» [6].

Таким образом, в течение по крайней мере 111 лет (что равно десяти циклам активности Солнца) государство, столицей которого была Александрия, непрерывно и ощутимо заметно развивалось, во всем демонстрируя только успехи и достижения. И это при том, что никто из Птолемеев и их греко-македонского окружения не мог произнести более двух-трех фраз по-египетски и даже при большом желании не был бы в состоянии представить себе глубину той многомерной пропасти, которая отделяла их от Египта жреческого — от страны Та-Кемет. Очевидно, что идиллия в отношениях между Птолемеями и египетскими жрецами бесконечно долго продолжаться не могла. Для того чтобы вслед за Александрией на меридиане Нила однажды (в расчетное время) появился следующий великий город — Константинополь, нужно было начинать помогать уже не потомкам диадохов Александра Великого, а тем новым силам, которым предстояло бороться за место на божественной полосе под лучами созвездия Орион.

В город Византии перенести свою столицу предстояло могущественнейшей во всех отношениях империи, которая должна была соответствовать как минимум двум требованиям жрецов: контролировала бы подобно Македонии весь мир и точка пересечения параллели 41 градуса северной широты и меридиана Нила для нее была бы далекой провинцией. Подобные империи рождаются в войнах, постепенно все более и более расширяясь за счет соседей. Но источник исторического развития уже в зародыше обычно содержит некую причину будущего могущества.

«Причиной» Александра как явления были прииски серебра, передовые технологии, поставленные на службу македонской армии еще Филиппом II, и учитель молодого царя Аристотель. Александр Македонский пришел на место, выбранное жрецами для Александрии, с другого континента — из Европы, обогнув по восточному побережью Средиземное море.

Можно было бы предположить, что идеальным началом для константинопольского цикла Мистерии Исиды было бы появление за морем (на противоположной от города Византия стороне Средиземного моря), уже в Африке, западнее Египта некой цивилизации, прогресс которой заставил бы все народы следовать в ее фарватере и со временем слиться в новую мировую империю. Очень эффектным был бы подобный походу Александра поход африканского (но не египетского) императора в обход Средиземного моря по уже его западному побережью: по Северной Африке до Гибралтара, на Пиренейский полуостров и далее по европейскому континенту до пролива Босфор. Как ни удивительно, все сказанное действительно имело место.