Ева Соулу - Вестник

Виктория, затаившаяся в уголке, тихо вздрогнула. Ричард промолчал. Элинор опустила ресницы:

— Повидай мистера Фитцрейна, Гордон, и потолкуй с ним о нашей безопасности. В первую очередь я хочу быть уверена, что нас не возьмут за горло каминными щипцами только потому, что некто любит копать глубже, чем ему отмерено. Порекомендуй старшему инспектору отстранить Дэна Байронса от расследования. Я хочу, чтобы он передал его любому, кто держится от Байронса в стороне. — Она со звоном бросила блестящий нож для резки бумаги, и тот, вращаясь, слетел на пол возле туфелек Марго.

— Почему бы тебе просто не устроить ему несчастный случай, дорогая сестра? — насмешливо спросил Ричард.

— Потому что умные люди не гадят там, где спят. — Она красноречиво оглядела собравшихся. — До тех пор, пока мы обитаем в этом месте, здесь будет тихо и спокойно, и ни один слишком догадливый чиновник или следователь не обратит внимания на наш благополучный городок, в котором не убивают маститых полицейских, некогда бывших сотрудниками Интерпола.

Гордон тихо крякнул.

— Прозорливость рождественской индейки, — огрызнулся Ричард.

— По крайней мере, я постараюсь попасть на стол последней. — Она словно не заметила оскорбления. — О, Викки, а почему ты выглядишь такой унылой, как будто тебя уже ощипали? Будь паинькой. Я уверена, твой будущий супруг не откажется выполнить нашу скромную просьбу. Ты ведь тоже замолвишь словечко во благо семьи?

Та не ответила. Даже блестки страха умерли в ее глазах. Она тихо сидела на своем высоком стуле и бездумно глядела в пол. Виктория слишком хорошо знала, что даже Фитцрейн с его набором экзотических игр лучше, чем эти звонкие нотки в ласковом голосе сестры.

— Остается последний пункт в параграфе «что-то прилипло к моей заднице», — пробурчал Гордон. — Этот ваш Алекс Райн.

— Умный молодой человек, — откликнулась Марго. — Его можно посвятить в семейный бизнес, если мы планируем вернуть долги обществу.

— О, дорогая, без сарказма, когда речь идет о членах моей семьи! Я знаю, каков наш Алекс. У леди Каталины были странные мысли на его счет, она даже полагала, что мы составим хорошую пару, если я подойду к нему с правильной стороны. Но он такой разносторонний. — На красноватой шее Гордона напряглись мышцы. — Увы. На это нет времени.

Виктория подняла голову:

— Не смейте его трогать.

Гордон округлил глаза. Элинор свернулась в кресле, забыв про осанку; вид у нее стал блаженствующий.

— Бедный Алекс, — ее голос зашелестел, как бархатная веревка. — Возможно, он так и не оправится от недуга. Врачи до сих пор пребывают в сомнениях, и немудрено — столько увечий. В таких случаях часто случаются рецидивы и…

— Элли, — Виктория встала. — Если ты причинишь ему хоть малейший вред, я… я не стану тебе подыгрывать!

Элинор сощурилась:

— Похоже, рецидивы случаются не только у тяжело больных.

По ее лицу Ричард понял, что за этим последует. Он вскочил и заслонил собой Викторию: — Оставь ее в покое!

В глазах Марго и Гордона вспыхнул слабый интерес.

— Ты будешь мне мешать? — шепотом спросила Элинор.

— Она беременна. Если ты будешь слишком усердствовать, то сама всё испортишь, — тоже шепотом ответил он.

— Ах, да, — замурлыкала Элинор. — Наша будущая маленькая мама — подарочек для доблестного полицейского. Ну, хорошо.

Она подошла к ним вплотную и с нежностью погладила Викторию по волосам:

— Будь добра, иди к себе в комнату и не выходи, пока я не разрешу. Я не желаю тебя видеть.

Ее рука незаметно соскользнула на локоть Ричарда:

— А ты, драгоценный братец, займись делом. Я хочу, чтобы вы оба были счастливы и здоровы. Вы ведь тоже этого хотите?

Астоун

26 октября, 05:03

Заросший сад, разбитый с южной стороны от крепостного рва, был затоплен мглой. Ночью с океана пришел теплый ветер, развесивший на кустах вуали из мороси. Воздух казался тяжелым и соленым. Продрогший Ричард примостился на каменной скамейке, украшенной старым рыцарским гербом, неподвижно глядя туда, где должно было взойти солнце. Клубы тумана лежали в низинах, как уснувшие облака.

Он не впервые встречал рассвет, сидя на этой жердочке. Несколько раз в неделю тоска поднимала его с постели и вела в гулкие предутренние часы, сквозь полудрему и темноту. Он не знал, зачем подчиняется ей. Зачем бредет сюда, поскальзываясь на сырых камнях, продирается сквозь разросшуюся чащобу, пугая проснувшихся слуг и суеверного сторожа. Доходит до этой скамейки и садится, обхватив себя руками. Он не двигается почти час. Губы изредка шевелятся, синеют, веки наливаются тьмой. Но он не отводит взгляда и словно заговоренный ждет, пока просветлеет и окрасится жемчугом небо. Чаще восток оставался сер. Свет погибал, едва проронившись сквозь гребенку штормовых туч, ветер становился злее. Каменный герб за спиной начинал жечь кожу, кровь вскипала — потом Ричард проваливался куда-то, захлебываясь яркими видениями. Они отогревали его, но после он долго не мог сдержать слез.

Однажды его нашла Элинор.

Он увидел ее крадущийся силуэт в просвете между деревьями, хотел убежать, но разбитое галлюцинациями тело воспротивилось. Он замер, вжимаясь в камень, надеясь, что она пройдет мимо и не заметит его. Напрасные старания.

Она подошла — со спокойной улыбкой; грива рыжеватых волос вилась на ветру, сплетаясь и мечась, словно живое существо. Ричард не отводил от них глаз, боясь провалиться в бездну в сто крат глубже, чем его собственные фантазии.

— Ну вот, опять прячешься, братец. — Она присела рядом — он по-прежнему ловил взглядом ветер. — Не желаешь поговорить со своей маленькой феей?

Ричард вздрогнул. Она всегда держала кулачок за спиной, чтобы удивить его или ударить. До того дня, как Каталина Чесбери забрала ее и Викторию к себе, он звал ее феей — но это было невообразимо давно, они еще оставались детьми, они всё еще были братом и сестрой. В последние годы она заставила его поверить, что этого времени не существовало. Сегодня ей было любопытно воскресить прошлое, хотя, конечно же, не задаром.

Он отвернулся, не желая вспоминать — в ее волосах всё также путаются солнечные зайчики, ребенком он любил ловить их в циферблат отцовских часов. Теперь Ричард хотел только одного: видеть, чем ее сделала Каталина. Какой она позволила себе стать. Малышка-фея растворилась, унесенная смрадным ветром, и лучшее, что могло от нее уцелеть, это пепел тех старых фотографий, что он сжег несколько дней назад. Это было лучшим и в нем самом.

Он не знал, кто она такая. Его не было здесь, когда она росла. Та новая Элли, встретившая его спустя десять лет, прячется в скорлупе хрупкого женского тела, она напоминает зверька, которого хочется гладить и сжимать с такой силой, чтобы он начал кричать и вырываться. Ричард попался, как и любой другой. После стольких лет разлуки она просто сожрала его, выела своими чудесными зелеными глазами…