Ренсом Риггз - Дом странных детей

Через время я услышал, как она глубоко вздохнула и отстранилась. На ее ладони снова ожил огненный шар.

— Прости, — прошептала она. — Обычно я не такая…

— Ладно, не переживай, все нормально.

— Нам надо спешить.

— Веди, — кивнул я.

Мы прошли через лес, храня молчание, которое теперь ничуть не смущало ни ее, ни меня. Когда мы подошли к болоту, Эмма обернулась ко мне.

— Становись только туда, куда становлюсь я.

Я последовал ее совету, тщательно опуская ноги на ее следы. Вокруг то и дело вспыхивали и гасли зеленоватые болотные огни, как будто приветствуя огонек в руках Эммы.

Мы подошли к кургану и нырнули в туннель. Дойдя до просторного зала, мы повернули и опять вышли в мир, окутанный туманом. Эмма довела меня до тропинки и, продев свои пальцы сквозь мои, сжала мою руку. Мы молча смотрели друг на друга. Затем она развернулась и так быстро исчезла в тумане, что я снова усомнился в том, что она реально существует.

Вернувшись в город, я подсознательно готовился увидеть на его улицах фургоны, запряженные лошадьми. Но меня встретили гул генераторов и мерцание телеэкранов за окнами чьих-то жилищ. Я был дома, что бы ни означало теперь это слово.

В баре снова царил Кев, при моем появлении поднявший бокал. Никто из завсегдатаев заведения не испытывал ни малейшего желания меня линчевать. В мире опять был полный порядок.

Поднявшись наверх, я увидел дремлющего перед открытым ноутбуком отца. От звука затворившейся за мной двери он вздрогнул и проснулся.

— Привет! Эй! Что-то ты слишком поздно. Или нет? Который час?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Но десяти еще нет. Генераторы еще работают.

Он потянулся и потер глаза.

— Чем ты сегодня занимался? Я рассчитывал увидеть тебя за обедом.

— Продолжал осматривать старый дом.

— Нашел что-нибудь интересное?

— Э-э… да нет, ничего особенного, — пробормотал я, упрекая себя за то, что не удосужился придумать что-то убедительное.

Он как-то странно на меня посмотрел.

— А где ты это взял?

— Где я взял что?

— Эту одежду, — ответил он.

Я осмотрел себя и понял, что напрочь позабыл о твидовых штанах и коротких подтяжках.

— Я нашел ее в доме, — брякнул я, не успев придумать менее бредовый ответ. — Правда, жесткая?

Он поморщился.

— Ты надел одежду, которую где-то нашел ? Джейк, это негигиенично. А что случилось с твоими джинсами и курткой?

Необходимо было срочно менять тему.

— Я их сильно испачкал, так что… — Я замолк, сделав вид, что заинтересовался документом на мониторе компьютера. — Ух ты! Это твоя книга? Как она продвигается?

Он захлопнул ноутбук.

— Мы сейчас говорим не о моей книге. Самое важное — это то, что проведенное здесь время должно оказывать на тебя целительное воздействие. Я не уверен, что доктору Голану понравилось бы то, что ты каждый день в полном одиночестве рыскаешь по каким-то развалинам. Если бы он мог это предвидеть, то ни за что не одобрил бы эту поездку.

— Вот это да! — воскликнул я. — Это был рекорд.

— Ты о чем?

— О том, как долго никто не произносил имени моего психиатра. — Я поднял руку, сделав вид, что смотрю на несуществующие часы. — Четыре дня, пять часов и двадцать шесть минут. — Я вздохнул. — Все хорошее когда-нибудь заканчивается.

— Этот человек оказал тебе неоценимую помощь, — напомнил мне отец. — Одному Богу известно, в каком состоянии ты бы сейчас находился, если бы мы его не нашли.

— Ты прав, папа. Доктор Голан действительно мне помог. Но это не означает, что он должен контролировать все стороны моей жизни. Господи ты Боже мой! Вы с мамой с таким же успехом могли бы купить мне браслет с гравировкой: А что сказал бы доктор Голан? Это напоминало бы мне о необходимости задаваться этим вопросом, прежде чем что-либо предпринять. Например, прежде чем опорожниться, я должен подумать, чего ожидал бы от меня доктор Голан. Сделать это, сидя на краешке, или прицелиться в самую середку унитаза? И вообще, как я должен это делать, чтобы извлечь для себя максимальную пользу с точки зрения психоанализа?

Несколько секунд папа молча смотрел на меня. А когда заговорил, то каким-то глухим и замогильным голосом сообщил мне, что на следующий день я отправляюсь с ним наблюдать за птицами, независимо от того, хочется мне этого или нет. Когда я ответил ему, что он глубоко ошибается, отец встал и спустился в паб. Я думал, он отправился пить пиво или что-то в этом роде, и воспользовался его отсутствием, чтобы сменить свой клоунский наряд. Но несколько минут спустя раздался стук в мою дверь и отец сообщил, что кто-то хочет поговорить со мной по телефону.

Решив, что он позвонил маме, я заскрежетал зубами, но все же спустился вслед за ним в расположенную в дальнем углу паба телефонную будку. Он подал мне трубку, а сам сел за ближайший столик. Я захлопнул дверцу.

— Алло?

— Я только что беседовал с твоим отцом, — раздался в трубке мужской голос. — Мне показалось, он чем-то огорчен.

Это был доктор Голан.

Мне хотелось ответить ему, что и он, и мой отец могут отправляться в жопу, но я понимал щекотливость своего положения. Если доктору Голану что-то не понравится, это будет означать конец нашей поездки. А я не мог уехать. Мне предстояло еще много чего узнать о странных детях и их жизни. Поэтому я решил подыграть и объяснил своему собеседнику, чем занимался. То есть я, конечно, опустил в рассказе ту часть своих похождений, которая была связана со странными детьми и петлей времени. Вместо этого я представил все таким образом, будто начал приходить к выводу, что ни в самом острове, ни в прошлом моего дедушки на самом деле нет ничего особенного. Я говорил и говорил. Это был своего рода сеанс психотерапии по телефону.

— Я надеюсь, ты не говоришь мне то, что я хочу услышать, — произнес психиатр. Это было одним из его любимых клише. — Может, мне стоит приехать и убедиться, что ты в порядке? Мне не помешает небольшой отпуск. Как ты на это смотришь?

Надеюсь, что вы шутите, — взмолился про себя я.

— Я в порядке, — вслух произнес я. — Честно.

— Расслабься, Джейкоб. Я шучу. Хотя мне не повредило бы немного развеяться. Но вообще-то я тебе верю. Я не слышу в твоем голосе поводов для беспокойства. Более того, я только что сказал твоему отцу, что лучшее, что он мог бы для тебя сделать, это предоставить тебе некоторую свободу и позволить самостоятельно решать свои проблемы.

— Правда?

— Я и твои родители опекали тебя слишком долго. В какой-то момент гиперопека начинает приносить прямо противоположные результаты.

— Что ж, я вам очень признателен.

Он сказал еще что-то, чего я не расслышал. В трубке раздавался сильный шум.

— Я вас плохо слышу, — ответил я. — Вы в торговом центре или супермаркете, что ли?