Елена Руденко - ОЧЕНЬ ЖАРКИЙ ДЕНЬ

Мы на парижской улице. Уже совсем стемнело. Я снимаю очки и быстро запихиваю Терезу в машину.

— Всё нормально. Мы вышли, — сообщаю я Мадлен.

Мы должны встретиться с Мадлен. Я передам ей Терезу. А потом. у меня есть ещё план. Я могу погибнуть. Я это пони­маю, но у меня такое обманчивое чувство, что я имею еще несколько жизней. Как в компьютерной игре. Этим жарким днем, весь мир стал компьютерной игрушкой.

Тереза молчит. Я думала, что она засыплет меня вопроса­ми. Нет, страх ещё не прошел. Она выглядит жалко. Где та на­глая, своенравная, капризная соблазнительница, звезда са­мых непристойных журналов? Сейчас это напуганная глу­пая женщина с бегающим взволнованным взглядом.

Я познакомилась с Терезой на каком-то приеме, тогда она ещё не была невестой Тальена. Тереза вообще с женщина­ми не ладит. Только я проявила к ней терпение. Это моя при­родная вежливость. За это Антуан меня долго ругал. Тереза из тех, с кем вообще нельзя говорить. Он оказался прав.

Тереза решила взять меня в подруги. Просто больше с этой дамой никто не хотел общаться. Слава богу, мы виде­лись с ней редко. Но каждый раз встреча заканчивалась пере­бранкой. У меня никогда не было ни гонораров Терезы, ни такого количества поклонников. А она очень любила пока­зать свое превосходство, а меня это выводило из себя.

Тереза называла меня добродетельной дурочкой, говори­ла, что мне не место на телевидении! Что я, Макс и Антуан друг друга стоим. Мы глупцы, помешенные на воздержании. Что нам нужно жить в монастыре.

Отказаться от встречи с Терезой было невозможно. Она цеплялась как пиявка.

Как она любила использовать меня для контраста. Тере­за — носила обтягивающие платья с разрезами, идеально подбирала к ним дорогущие украшения. И я — одевающаяся как подросток — шорты, джинсы, короткие юбки, притален­ные блузки, облегающие майки.

Тереза могла затмить любую. Одна Мадлен лучше нее. Ря­дом с элегантной Мадлен Тереза всегда смотрелась вульгар­ной потаскушкой, дешёвкой.

Потом Тереза стала невестой Жана Тальена. А я — её алиби. Отправляясь на оргию, Тереза говорила, что пошла со мной на девичник. И Жан верил. Мне было стыдно. Каждый раз говоря ему, что Тереза была со мной, я готова была про­валиться от стыда. Я не могла смотреть на его простецкое, немного глуповатое лицо.

Наконец сексуальные похождения вышли Терезе боком! Обидно, что мои друзья должны платить за это!

А вот и машина Мадлен. Мы меняемся местами. Мадлен садится в мою машину, а я в её. Я советую Мадлен сообщить о Терезе Максу. Она согласна. Но сначала хочет «порадовать» гражданина Тальена.

Тереза молчит. Кажется, она ничего не понимает. Да, она же не знает о перевороте. Что ж, это к лучшему.

Наши с Мадлен машины разъезжаются в разные стороны.

Я еду в Конвент. Хочу пробраться в видео-архив. Интерес­но, о чём беседовали наши «друзья», в каждом кабинете нака­нуне была встроена видеокамера. Вряд ли они знали об этом.

Я легко пробираюсь в здание Конвента. Всё идет отлично. Я иду по пустому коридору. Нахожу нужную дверь. Легко от­крываю её.

— О! У нас тут гости! — раздается за моей спиной голос.

Я замираю. Медленно оборачиваюсь. Предо мной стоят Фуше и Колло. На их лицах играют злые усмешки.

— Как раз кстати! — усмехается д'Эр­буа. — Ты нам очень нужна. Мило с тво­ей стороны, что ты зашла.

— Всегда к вашим услугам, — шучу я. Но мой голос звучит тихо и испуганно.

Я, Жан Тальен, упиваюсь победой. Светлана Лемус, ненавистная мне дев­чонка в моих руках. Он сидит предо мной. Я направляю ей в лицо свет лам­пы.

— Я и мечтать не смел о таком разго­воре, — улыбаясь говорю я. — Знаешь почему?

Она сидит, опустив голову, даже не смотрит на меня. Я поднимаю её подбородок дулом пистолета.

— Я ненавижу тебя, Светлана Лемус, — продолжаю я. — Ненавижу с первого дня нашего знакомства.

Лемус молчит. В её взгляде нет ни страха, ни мольбы, только какая-то усталость.

— Ты была подругой Терезы, ты покрывала все её похож­дения, — продолжаю я. — Я это понимал. в глубине души я это понимал. Я тайно ненавидел тебя. Особенно меня раз­дражало. знаешь что меня особенно злило?

Опять молчание. Это выводит меня из себя.

— Твоя добродетель! — истерически смеюсь я. — Дескать, ты такая хорошая, а Тереза идеал порока! Твоя чистота и не­винность бесили меня! А потом твой роман с Сен-Жюстом, объявление о вашей помолвке. Это добило меня окончатель­но. Ваши фотографии красовались везде! Ах, какая идеальная пара! Какая верность и любовь!

Не могу больше выносить её молчания.

— Скажи же что-нибудь! — кричу я.

Я ударяю Светлану по лицу. На глазах девушки появляют­ся слезы. Она хочет их сдержать, но не может. Я хохочу.

Я упиваюсь страданиями ненавистной девчонки. Поду­мать только, одним ударом я уничтожу всю компанию и спа­су любимую Терезу.

— Ты должна подписать это, — перехожу я к делу. — Под­писывай!

Опять никакой реакции. Я вновь ударяю девчонку.

— Тебе уже ничего не поможет, — говорю я.

— Тогда зачем подписывать? — усмехается она.

Ха! К ней вернулось её дурацкое чувство юмора.

— Ты можешь умереть легко и быстро, — говорю я. — А можешь долго и мучительно.

Она опять молчит.

Я, Светлана Лемус, должна продержаться. Мадлен вот-вот должна позвонить. Может, этот извращенец отключил теле­фон. Тогда я пропала. Надо будет самой намекнуть ему. Нельзя, тут разговор записывается. Нужна секретность.

Он опять пытается заставить меня подписать какую-то бу­магу. Что там? Явно ничего хорошего. Я уже не реагирую на его злые слова, крики, угрозы.

Тальен хватает меня за шиворот и стаскивает со стула. Если он начнет бить меня ногами, я не выдержу. Я боюсь боли. Он и так разбил мне верхнюю губу. Он берет меня за волосы и тащит в уборную кабинета. Неужели он утопит меня в унитазе. Нет. Он затыкает раковину, открывает холодную воду, высыпает туда льда для напитков.

Я едва успеваю задержать дыхание. Холод точно несколь­ко маленьких иголок впивается в моё лицо. Я захлебываюсь. К счастью, Тальен быстро меня вытаскивает.

— Ради Терезы я готов на всё! — кричит он. — Подписывай!

— Что ты делаешь!? — раздается крик.

Это Лазар Карно. Он сильно ударяет Тальена. Тот падает.

— Изувер, как ты смеешь мучить Светлану! — Лазар уса­живает меня в кресло и утирает моё лицо полотенцем.

— Ненавижу её! — вопит Тальен. — Ради Терезы я её уничтожу!

— Я раньше уничтожу тебя! — кричит Лазар. — Только тронь! Не позволю, чтобы из-за какой-то мерзкой шлюхи страдала такая девушка.

Тальен пытается возразить, за что получает новый удар.

— Чай с лимоном для гражданочки! — велит Лазар.

Он садится предо мной на колени. И начинает. призна­ваться в любви. Причем делает это на грани какого-то су­масшествия. Он ругает Сен-Жюста, говорит, что тот недосто­ин меня.