Фриза - Без памяти

— Как ты познакомилась с ним? — изумился Квинт. — Как вы поддерживали связь?

— Мы будем с тобой, — сказал Эфест. — Не зависимо от того, какую сторону ты выберешь.

Ханна скривилась. Как будто у неё был выбор.

Весь вечер она провела за разбором схем каналов, пока парни отмывали незнакомку в ванной. Судя по всему, её инфицировали несколько дней назад, так как уже от одной близости с носителями родственной крови, тело трупа начало розоветь, смывая легкие следы окоченения и кровоподтеки. Большую часть времени девушка бездыханно лежала на кровати, иногда, очень редко, пыталась встать и опорожниться, но судя по звукам и моторике, сознание к этим действиям не подключалось. Ведь мозг до сих пор был мёртв.

Ночью они вошли в Венецию. Утренняя газета осветила несколько смертей и перестрелку в баре. Посыльный Комедии известил о том, что в результате охоты, все твари были убиты и теперь Венето ожидал делегацию с самим Императором.

— Другие братья сильнее нас, — сказал Квинт. — Флавий — дальний кровный родственник Императора и не покинет Рим только потому, что его братьям угрожает опасность, но и не станет помогать нашим врагам. Люций был инициирован во времена франко-прусской войны, но является самым сильным. Если Гней не захочет покидать столицу, он что-нибудь придумает.

— Получается, мне надо убить этого Императора во что бы то ни стало.

— Выбор есть всегда, но ты можешь встать на сторону Люция. У тебя нет никого кроме нас, — помолчав, Квинт добавил. — Фиорентин предатель, никто не мог ступить на территорию Квестора без разрешения.

На следующий день, он и Ханна стояли на платформе вокзала, ожидая, когда подъедет поезд. Эверд появился перед ними на перроне в белом костюме с иголочки, будто и не провел последние дни в плену. Увидев эти отлично уложенные золотистые волосы и сияющие в свете фонарей туфли, Ханна ожидала чего-то более агрессивного, чем этот вопрошающий тон:

— Где она? — застонал. — Где моя Виолетта? Люций предложил вместо гроба собственные ноги. Я чувствую, что она где-то здесь.

Даже сидя в гондоле помощник префекта не переставал спрашивать о том, что случилось с его ненаглядной. Когда они вошли в номер гостиной, лемур включил вторую скорость и пропал из поля зрения. В последующую секунду послышался звонкий хлопок и падение мебели. Ещё миг и золотоволосый оказался у стены на обломках тумбочки, в то время как двухметровый любитель цепей загораживал собой лежащую на кровати новообращённую.

— Как ты смеешь прикасаться к потомку рода Эмилиев, вонючее животное! Как посмел ты?! Своими грязными руками…

Видимо, помощник префекта даже не обдумывал возможность, что его ненаглядную могли обратить раньше срока и совершенно другие дядьки. На лице твари боль сменялась паникой. Братья нащупали нужную почву и взяли вольноотпущенника в кольцо. Эверд судорожно сглотнул, переводя взгляд с лемуров на свою бывшую возлюбленную. Поза выдавала его. Он полностью зависел от состояния лежавшей на кровати твари. Чтобы спасти её, он продаст не только всё, что имеет, но и себя самого. Ханна не умела играть с этой стороной монеты, её ниточками были боль и страх, но вот монстры… она часто видела, как они манипулируют привязанностями. Ханна вернулась к разглядыванию схем, когда из спальни уже начали раздаваться, мягко говоря, откровенные стоны.

Утром Квинт объявил, что Эверд дал клятву защищать Эмилию любой ценой.

— Почему вы называете её так? — спросила, видя с какой тоской золотоволосый смотрит на спящую девушку. — У неё уже есть имя.

— Она теперь одна из нас. В её венах течёт кровь рода. Согласно традициям все девочки носят родовое имя. Эмилия.

— Род Эмилиев имеет древнейшие корни, — продолжил Квинт. — Мамерк Эмил, сын Пифагора был нашим предком, а отец Максимильян — один из родоначальников линии Лепидов. «Лепид» — значит красивый. Наша линия славится отлично развитой способностью подчинять чужие разумы.

— Эмилия станет телепатом?

— В будущем, да.

— А Эверд?

— Что?

— Из какого он рода?

Эфест удивленно моргнул:

— Он вольноотпущенник. Бывший раб.

Ханна оценивающе оглядела золотоволосого монстра, будто в первый раз увидела. Тот, казалось, сжался под её пристальным взглядом.

— А вы нет? — усмехнулась.

— Нет. Мы патриции.

— А Император? Он Сервилий, что это значит?

— Император Гней из рода Сервилиев, линии Цепионов. Как и его умершие братья, необычайно физически силен. Его предки были великими воинами.

Ханна припомнила мелодичный голос Префекта и слова женщины из Комедии. Император и Префект — одной крови.

— Если Префект его брат, то почему он телепат?

— Кто сказал тебе об этом? Иллюстрий Джованни, вне всякого сомнения, принадлежит к тому же роду, но является сыном родоначальника линии Нониан, — Эфест снисходительно улыбнулся, — Он — эмпат.

Ханна лежала на кровати, пытаясь пробиться к белому карлику. Потолок то и дело затягивался чернотой открывая карту, но едва разум девушки пересекал родственные звезды, как небо отключалось и она снова видела люстру. Он был здесь, в Венеции. Прошёл целый месяц и они выкрали его.

Сначала это открытие показалось невероятным, узнать местонахождение объекта по какой-то вымышленной вселенной, затем на смену довольству пришло опасение. За весь месяц не случилось ни одного приступа, более того, появилось странное чувство целостности и собранности. В купе с мистической картой это пугало и радовало одновременно — Ханна избавилось от огромной преграды на пути к Стивену, но лишилась возможности возобновить поиски немедленно.

Мой Джованни здесь.

Снова этот голос и черный коридор, обрывающийся при приближении. Она плохо видела, но слышала звуки того места, где сейчас находился белый карлик. Там где его держали, было очень много людей в масках. От них исходил дотошный шум и целая гора эмоций, представляющаяся глазами монстра как разноцветные вспышки разнообразных форм. Порой, когда белый карлик зависал на месте неподвижно, невидимая сила заставила Ханну тянуться к нему, совершая ряд физический действий. Это было очень трогательно, учитывая то, о чем часто задумывался получатель. Порой, девушка даже испытывала нечто похожее на сексуальное возбуждение: бывший приятель Максимильяна был в курсе чужого присутствия, но списывал то на собственные фантазии.

Сегодня Ханна разобрала смех женщины, затем увидела грациозную ножку в кожаной туфельке, скользящей по мужской голени. Он и женщина-венецианка, которая угрожала ей ножом, сидели на мягком диванчике, рядом с огромной статуей Христа в зале какой-то церкви. Она флиртовала с ним искусно, лаская и целуя, он отвечал ей тем же, едва ли не отражая движения и вводя женщину в то полоумное состояние дикого возбуждения, когда расширялись зрачки и выделялась лишняя слюна. Оставалось только удивляться, как выполняя все эти финты, внутри белый карлик мог оставаться таким холодным и непоколебимым. Близость женщины даже не вызвала у него эрекции и хотя его взгляд был прикован к венецианке, главным объектом внимания был слышимый ритм, который он сам выбивал длинным ногтем указательного пальца — давняя привычка.