Юрий Леж - Черный дом

— Так защита на случай атомной войны, — в ответ тоже удивился Дядя. — Против ядерного оружия… или у вас такого нет?

— Если и есть, то под другим названием, — уклончиво ответил жандарм, понимая, что такого ужасного оружия, от воздействия которого надо на недели, а то и месяцы, прятаться под землю в их мире и в самом деле нет.

— Ну, а раз нет, то повезло вам, значит, — правильно понял сомнения Голицына Дядя. — А вот тут мои апартаменты… Что-то вроде штабного помещения, как раз на небольшое количество народа рассчитано. Тут и поуютнее, и подальше от всех входов-выходов. Да и на освещении-отоплении экономия значительная получается…

Подполковник решил не углублять тему смертоносного оружия, но для себя сделал отметку в памяти: при случае поговорить с Дядей подробнее, вдруг это окажется полезным, когда они вернутся в свой мир? А в возвращение пока еще верилось без особых каких-то сомнений.

— А как же дизель работает? — уточнил Ворон, засомневавшись в очевидном. — Солярке-то срок хранения лет пять от силы, ну, может, и через десяток она пригодна будет, но это уж очень на удачу…

— А то ты сам не видел в городе? — хитренько подмигнул ему Дядя. — Один дом стоит, как новенький, второму, рядом с ним, уже за сотню лет перевалило, весь расползся без ухода… Вот тут мне повезло, все запасы до сих пор свежие, будто вчера-позавчера закладывали… электричеством-то от города я опасаюсь пользоваться, вычислят враз, от генератора надежнее в смысле безопасности…

— А откуда в городе электричество? — спросил Голицын. — Кажется, на первый взгляд, конечно, всё давным-давно позаброшено…

— Электричество нам снаружи подают, газ также, продукты привозят, только — консервы одни, так выходит, что ничего свежего город в себя не впускает, — пояснил Дядя. — Хлеб здесь пекут, а об остальном никто не заботится, жрут тушенку и маринованные огурцы… но — видать всем всего хватает, раз больше ничего не придумали. Человек ведь такой по природе, если чего захочет, то непременно придумает, как сделать…

— И за что же вас так вот содержат? Кормят-поют-одевают? — поинтересовался Ворон, выучивший простую истину, что ничего в жизни не дается задаром, еще в раннем детстве.

— Не задаром, конечно, просто ты себе представить не можешь, сколько ценных вещей остается в пустом городе, даже если жители его покидают без особой паники в мирное время… — чуть снисходительно пояснил Дядя. — А, кроме металлолома всякого, утиль, так сказать, сырья и прочего, у нас ведь тут и банки были со своими запасами драгметаллов, и исследовательские институты, и лаборатории научные, и штатские, и военные. Вот тут эвакуацию проводили, как оказалось, из рук вон плохо. Почти все на месте осталось. Вот только — достать трудновато, но ведь достают ребятишки. Их за это добытчиками в городе называют. Пожалуй, единственная профессия и осталась, остальное, кроме электриков, так — любительщина. А электрики эти на трансформаторной, нас, говорят, от крупнейшей гидростанции запитывают, так вот на трансформаторной уже, кажись, внуки тех, кто начинал, работают. И живут там, короче, клан такой получился…

— И что же случилось-то с городом? — задал интересующий всех вопрос Голицын. — Почему такое вот…

— История долгая, с кометы все началось… — отозвался Дядя. — Конечно, умом каждый понимает, что комета тут не причем, но именно с её появления в небе всё это светопреставление в городе и началось… старая история. И длинная.

Да и вы, кажется, пока никуда не спешите. Разве что — вернуться в свой город, в привычный, не то, что здесь, мир… помочь я вам вряд ли смогу, но и мешать, конечно, не буду, а что из ваших попыток получится, даже представить невозможно", — перевел разговор с чем-то обременительной для него темы Дядя.

Как уже успели заметить подполковник и унтер-офицер, абориген рассказывал только, что считал нужным, умело сворачивая в сторонку с неудобных или преждевременных по его мнению вопросов.

— Не было раньше таких случаев? — полюбопытствовал Голицын.

— Может и были, — пожал плечами Дядя. — Кто в городе вам что-то скажет наверняка? Слухи разные всегда ходили, но так ведь даже про контакты с призраками рассказывают, но… на словах это всё… так — сплетни, байки у костра. Я, во всяком случае, ничего достоверного не знаю…

Конечно, лукавил Дядя, да и как ему было сразу перед неизвестными из иного мира раскрывать все свои секреты? Любой бы на его месте сначала выяснил, что за люди к нему попали, чем дышат, как живут…

— А что же — властей никаких в городе нет? Так и живете, каждый сам за себя? — поинтересовался Ворон, меняя тему, видимо, ощутив, что большего пока от аборигена, кроме ссылок на городские слухи, не дождаться.

— Как же без властей, — усмехнулся Дядя. — Где больше одного человека, там всегда кто-то — власть. Вот у меня — тут — я власть, а Жанетка, вроде как, подо мной ходит. Да и весь район тоже. Только для меня такая вот власть — скорее уж шалость, забава как бы.

А другая власть, над большим числом жителей, она в центре, только центр теперь не там, где вы привыкли, где он всегда в городе был. Центр давно уже сместился к железной дороге, и даже не к вокзалу, никто ведь в город и из города не ездит, а к товарной станции. Туда эшелоны с продуктами приходят, там же и расчет ведут за товары. Вот там и власть моментально образовалась. Они и со столицей связь поддерживают, и заказывают иной раз, что нужно не только, чтобы собственное самолюбие потешить, но и для города что полезное.

Я с ними мало контачу, в своем районе дел хватает, да и не мое это — во власти лезть. Но знаю, если попрошу о чем, ко мне прислушаются. Я же тут городская легенда, прямо живой артефакт…"

— А чего ж ты тогда так людей опасаешься, если легенда? — спросил Ворон. — Тебе же честь должны отдавать еще за двадцать шагов…

— А ты сказки-то детские помнишь? — неожиданно переспросил Дядя. — Вот про кощея бессмертного, про змея горыныча… тоже ведь легендарные личности, а всякий в тех же сказках их убить норовит. У простых-то людей не получается, но попробовать одолеть легенду каждому хочется. Приходится беречься и от дураков, о себе возомнивших, и от всяких умных людей… Сказки сказками, но ведь по городским-то меркам это и не бомбоубежище вовсе, а пещера Алладина, полная драгоценностей…

— Но, если в остальном мире всё по-прежнему, а вот только наш город таким стал, то почему люди здесь продолжают жить? Среди всяких опасностей, без удобств, без нормальной пищи, — задумчиво спросил Голицын.

— Уйти-то можно, — согласился Дядя. — Вот только не всех город выпускает, ну, так же, как не всех извне в себя впускает. Говорят, по окружной дороге можно сутками ездить, если с той стороны, а в город въехать так и не суметь. Да и еще… ведь от добра добра не ищут. Тут люди уже которое поколение живут, привыкли, приспособились, другой жизни не видели и не знают, и сколько им не рассказывай про солнышко, дожди, снег… ну, не нужно им какое-то непонятное солнце, если они его в глаза не видели.